– Хорошо. Я беру.

– Если все пойдет как я планирую, за диском я приедусам.

– Ладно. – Видя, что машина остановилась, Иркаоткрыла дверцу. Игорь перехватил ее руку и вдруг спросил:

– А вообще, как у тебя дела?

– Отлично, – отчеканила она и выпрыгнула на мокрыйтротуар.

Потянулись тревожные дни. Поначалу Ирка ждала либо вестей обезвременной гибели медиамагната Себровского, либо снайперской пули, либопоявления отмороженных бугаев у своей двери. Но минула неделя, а все было тихо.В конце концов, Ирка успокоилась, забросила диск на полку, где он перемешался сдругими, музыкальными, и начала жить дальше.

Прошел месяц, и произошло первое крайне неприятное событие.Но оно совсем не было связано с Себровским.

Ирка спала, и вдруг среди ночи раздался телефонный звонок.

– Кто это? – буркнула Ирка недовольно в трубку,подумав, не Машуня ли опять истерику закатывает. И услышала неожиданное:

– Люба.

– Ну, ты обнаглела! Чего надо?

– Леня стоит на балконе и собирается броситьсявниз! – выкрикнула та.

– Он что, сдурел? – Ирка вскочила с кровати,включила свет.

– Мы поссорились. Он убежал, закрылся. Плачет и смотритвниз. Я не знала, к кому обратиться, вот и позвонила тебе.

– Спасателям надо было звонить.

– Тогда не избежать огласки. Такой позор!

– А я-то чем помогу? Пока я такси вызову, покадоберусь…

– Я послала машину за тобой. Только приезжай!

Ирка приехала. Когда она вбежала в квартиру, Алан ужеперекидывал одну ногу через поручень.

– Ты чего это придумал? – заорала в открытуюфорточку.

– Ира? – Он обернулся, глаза были заплаканными ипечальными. – У меня нет сил.

– Для чего?

– Для жизни. Я устал. Я хочу забвения.

– А кино, а мечта? Ты же не снял еще свой шедевр!

– Пусть.

Ирка обернулась к Любе, воспользовавшись тем, что Алан опятьзадумался, и нога его вновь стояла на полу балкона.

– Из-за чего ссора была?

– Ну…

– Слушай, не приукрашивай себя при мне, я тебя насквозьвижу.

– Я хочу сниматься в фильме, а он не соглашается.

– Ты дура или как? Тебе мало того, что он жениться натебе хочет?

– Мало. – Ее зеленые глаза сузились. – Бытьженой звезды – неблагодарное занятие. Я хочу сама стать кем-то.

– Бездарной актеркой?

– Я не прошу у него главной роли. Пусть напишет дляменя второстепенную. Я хочу стать актрисой! – Люба топнула ногой, какребенок.

Ирка глянула за окно. Алан по-прежнему был неподвижен.

– Ну и чего добилась? Ни роли, ни мужа. Опять пойдешьна панель.

– Я не проститутка! – зло выкрикнула Люба.

– Ты грозилась от него уйти?

– Конечно. Чем я его еще могу напугать?

– Алан! – завопила Ирка, заметив, что тот вновьпримеривается к поручню.

Ку, не обратив на ее крик внимания, сосредоточенноподтягивал вторую ногу. Ирка выругалась и полезла в форточку. Было узко, но онапротиснулась. Когда она оказалась на балконе, Алан обернулся:

– Сумасшедшая! Ты не остановишь меня!

– Остановлю. Если ты упадешь, значит, и я. – Иркавзяла его за руку.

– Уйди! – Ку вырвал руку. – Я не могу больше,она из меня все соки выпила.

– А ты возьми и напиши для нее роль.

– Какую? Сама говоришь, что Люба бездарна.

– Маленькую, где от нее потребуется только бытькрасивой и желательно молчаливой. Алан, если ты не мыслишь жизни без нее, тонадо учиться идти на компромисс. Дай ей то, чего она хочет, и она станетшелковой.

– Меня засмеют.

– Над тобой и так все смеются. Перестань ребячиться,иди воссоединись со своей любовью, а то я спать хочу.

– Она меня любит, как думаешь? – В его взглядебыло столько мольбы, что Ирка не смогла сказать правду.

– Конечно. Знаешь, как она перепугалась за тебя! Дажеплакала.

– Да? – Алан стал похож на детсадовца, получившегоконфету от Деда Мороза.

– Клянусь.

Ирка открыла задвижку и втолкнула Ку в комнату.

Когда вошла сама, они уже обнимались. Ирка незамеченнойпокинула квартиру и отправилась домой.

Еще через неделю Валя ее огорошила известием о своей скоройсвадьбе.

– Так быстро? – Ирка не верила ушам. – Вы жезнакомы два месяца.

– Ты мне не верила, когда я говорила тебе: готовься.

– Я считала это шуткой.

– С браком не шутят. Мне двадцать пять. За плечами кучароманов, три аборта и масса разочарований. Мне пора замуж.

– Ты его любишь?

– По любви замуж выходят только в семнадцать. В нашемвозрасте надо думать головой.

– Я свидетельница?

– Конечно. Даже Одуванчик согласен. А сейчас мне порана свидание. Сегодня он ведет меня в ресторан.

Валя пошла собираться. Повытаскивав из шкафа весь свойгардероб, она долго смотрела на вещи, но никак не могла решить, что выбрать. Наглаза попался ярко-розовый шелковый платок, подаренный ей в детстве знакомойиндианкой. Она взяла его, повязала на шею и вспомнила, как обматывалась им,когда была маленькой, и изображала из себя Шамаханскую царицу – в детстве Валябыла страшной выдумщицей…

Родилась она в общежитии. Мама ее, приехавшая в столицу изПензы по лимиту, работала аппаратчицей на заводе железобетонных конструкций.Была она приятной, рыжеволосой девушкой, невинной и наивной. В двадцать один еесоблазнил старший мастер их предприятия, наобещав кучу вещей, главной изкоторых была женитьба. Девушка отдалась ему со всем пылом, а через девятьмесяцев родила Валю. Мастер, естественно, на ней не женился, у него уже быласупруга. Молодой маме пришлось прятать новорожденную в течение полугода, таккак с детьми проживание в общежитии запрещалось.

Потом Валя была отправлена мамой в Пензу к бабушке, где ипрожила четыре года. Вернулась в Москву она уже пятилетней. Мама по-прежнемужила в общежитии, но теперь уже семейном, она вышла замуж и родила сыночка.Отчим Вале не понравился сразу: угрюмый, неопрятный мужик, который, казалось,знал только два слова – «жрать» и «отстань». Жили они в так называемой«трехместке», хотя комнатку с прилегающей к ней кухней-прихожей и «двухместкой»назвать было трудно. Родители спали на диване, дети вдвоем на кровати,отгороженной занавеской. Валю определили в садик, брата – в ясли. Сами жевзрослые постоянно пропадали на работе.