Это были четыре абзаца, отпечатанных черезодин интервал на одном листе. В них содержалось все, что ему было известно оКамеле и его недавнем перелете из Вашингтона. Делались туманные намеки на связьс ливийцами и палестинцами. Коул был в восторге. Сколько времени пройдет,прежде чем «Пост» или «Таймс» напечатают это? Он заключил сам с собой маленькоепари о том, какая из газет опубликует это первой.

Директор находился в Белом доме, откуда долженбыл вылететь в Нью-Йорк и завтра возвратиться. Гэвин сидел в приемной ЛьюисаК.О. до тех пор, пока у того не появилось маленькое «окно». Он вошел.

Льюис был раздражен, но, как всегда, старалсяоставаться джентльменом.

— Вы выглядите напуганным.

— Я только что потерял своего лучшего друга.

Льюис ждал дополнительной информации.

— Его звали Томас Каллаган. Он — тот человекиз Тулейна, который привез мне дело о пеликанах. Оно ходило по рукам здесь,затем было отослано в Белый дом и бог знает куда еще. И вот теперь он мертв.Разнесен на куски взрывом бомбы в автомобиле вчера вечером в Новом Орлеане.Убит в результате покушения, К.О.

— Мне жаль.

— Дело не в сочувствии. Очевидно, бомбапредназначалась для Каллагана и студентки, которая изложила это дело. Ее зовутДарби Шоу.

— Я видел это имя в деле.

— Правильно. У них было свидание, и они должныбыли находиться вместе во время взрыва. Но ее в машине не оказалось, и онауцелела. А сегодня в пять утра она мне позвонила. Напуганная до смерти.

Льюис слушал, но уже не воспринималуслышанное.

— Вы уверены в том, что это была бомба?

— Она сказала, что это была бомба, без всякихсомнений. Раздался сильный звук взрыва, и все разнесло к чертям собачьим. Яуверен, что это было покушение.

— И вы думаете, что существует связь между егосмертью и делом?

Гэвин был адвокатом, не искушенным в делахследствия, и не хотел показаться легковерным.

— Может существовать. Мне так кажется. А вам?

— Не имеет значения, Гэвин. Я только чтоговорил по телефону с директором. Дело о пеликанах с нас снимается. Я не уверен,что оно вообще когда-либо поручалось нам, но тем не менее мы больше не тратимна него время.

— Но мой друг был убит бомбой в автомобиле.

— Мне жаль. Я уверен, что органы там уже ведутрасследование.

— Послушайте, К.О.! Я прошу об услуге.

— Послушайте, Гэвин. Я не оказываю услуг. Мы внастоящий момент преследуем достаточно кроликов, и, если директор велитпрекратить, мы прекращаем. Вы можете поговорить с ним. Я вам советую.

— Может быть, я неправильно это преподношу. Ядумал, что вы выслушаете меня и хотя бы заинтересуетесь.

Льюис ходил вокруг стола.

— Вы плохо выглядите, Гэвин. Возьмитевыходной.

— Нет. Я пойду в свой кабинет, подожду с час,вернусь сюда и попытаюсь вновь. Можем мы попробовать договориться через час?

— Нет. Войлз говорил недвусмысленно.

— И девушка тоже, К.О. Каллаган убит, и онатеперь прячется где-то в Новом Орлеане, пугаясь собственной тени и обращаясь кнам за помощью, а мы в это время слишком заняты.

— Мне очень жаль.

— Heт, вы тут ни при чем. Это моя вина. Мнеследовало выбросить эту дьявольскую вещицу в корзину для мусора.

— Она сослужила хорошую службу, Гэвин.

Льюис положил ему руку на плечо, как быпоказывая, что его время истекло и он устал от этих слюнявых разговоров.

Гэвин отдернул плечо и направился к двери.

— Да, она дала возможность поиграть кое с кем.Я должен был сжечь ее.

— Она слишком хороша, чтобы сгореть, Гэвин.

— Я не отступаюсь. Я вернусь через час, и мывозобновим разговор. В этот раз он не получился.

Вереек с силой захлопнул за собой дверь.

Она вошла в магазин «Рубинштейн бразерс» состороны Канал-стрит и затерялась среди полок с мужскими рубашками. Никто следомза ней не вошел. Она быстро выбрала самую маленькую мужскую парку зеленогоцвета, солнечные очки для авиаторов обоего пола и английскую кепку дляводителей, которая тоже была самого маленького мужского размера, но подходилаей. Рассчиталась за все с помощью пластиковой карточки. Пока клерк занималсякарточкой, она оторвала ярлыки и надела парку. Парка была такой же свободной,как и те куртки, которые она обычно носила. Волосы она убрала под воротник.Клерк осторожно посматривал в ее сторону. Она вышла на Мэгэзин-стрит изатерялась в толпе.

Вернулась на Канал. Туристы из автобусаповалили в «Шератон», и она присоединилась к ним. Прошла к стене с телефонами,нашла номер и позвонила миссис Чен, своей соседке по дому. Видела или слышалата что-нибудь? Очень рано стучали в ее дверь. На улице было еще темно, и стуких разбудил. Она никого не видела, только слышала стук. Ее машина все еще стоитна улице. Все нормально? Да, все отлично. Спасибо.

Наблюдая за туристами, она набрала номервнутреннего телефона Гэвина Вереека. После трехминутной перепалки, когда онаотказывалась назвать свое имя и лишь повторяла имя того, кто ей был нужен, еесоединили.

— Где вы находитесь? — спросил он.

— Позвольте мне объяснить кое-что. В данныймомент я не скажу вам или кому бы то ни было еще, где я нахожусь. Поэтому неспрашивайте.

— Хорошо. Я полагаю, что вы определяетеправила.

— Спасибо. Что сказал господин Войлз?

— Войлз был в Белом доме, и я не смог с нимвстретиться. Я попытаюсь поговорить с ним позднее.

— Все это очень странно, Гэвин. Вы пробыли наслужбе почти четыре часа, и вам нечего сказать мне. Я ожидала большего.

— Наберитесь терпения, Дарби.

— Терпение убьет меня. Они же преследуют меня,не так ли, Гэвин?

— Я не знаю.

— Что бы вы стали делать, если бы знали, чтовам предстоит умереть, а люди, пытавшиеся убить вас, уже имеют на своем счетудвух верховных судей и одного простого профессора права и к тому же располагаютмиллиардами долларов, которые не замедлят пустить на убийство? Что бы вы сталиделать, Гэвин?

— Пошел бы в ФБР.