***

Обычно они выходили из червоточины совсем рядом с верфью – так что при желании её можно было увидеть не только на камерах, но даже невооружённым глазом из шлюза.

Верфь походила на гриб-поганку – широкая плоская шляпка с круглой дырой в центре – место для пристыковки ролкера – и длинная узкая ножка. Вокруг, словно хищные птицы, кружат истребители.

«Чектуран» обменивался с охранниками вежливыми репликами, получал подтверждение и пристыковывался.

Во время погрузки в рубке дежурили сразу и Чача, и Флетчер. В экстренном случае Флетчера мог сменить Гриман, но старпом контролировал погрузку полностью на всех этапах. Синий отслеживал ситуацию через личный терминал в каюте.

Погрузка всегда совершалась на несколько палубах одновременно. Пока огромные, специально заточенные под это трюмы принимали на стапелявоенную технику – клиперы, корветы, миноносцы, транспортники, на других палубах грузили для них вооружение – боевые установки, орудия, ракеты… Координацией погрузочных работ на палубах занимались операторы. Техники отвечали за бесперебойную работу погрузочного оборудования. Девяносто пять процентов погрузки выполняли роботы под руководством искина. Такой же расклад живых и механизированных бригад был и на заводе. На какое-то время верфь превращалась в гудящий улей из людей, дронов, платформ, подъемников, роботов и вспомогательной техники.

Чектуранцы чаще всего применяли каскадный метод погрузки. Как только одна палуба полностью заполнялась и запечатывалась – открывалась следующая, и так – пока не заполняться все восемь. В принципе технические возможности позволяли провести и экстренную, одновременную погрузку на всех палубах разом, но без необходимости, к ней старались не прибегать. Чем умнее была техника, тем с более нелепыми проблемами приходилось сталкиваться. То из-за небольшой погрешности-зазора при стыковке палуб заводской искин откажется пропускать по ней платформу. То по неизвестной причине застопорятся стенки шлюзов. То заклинит на стапелях вставшее не под тем углом судно… На время погрузки космолетчики буквально переселялись в трюмы, забыв про еду и сон.

Кем-то вроде координатора и представителя компании на заводе выступал Керч. Смуглый длинноволосый потомок смешанного брака людей и эделгиецев. Нелюбимая, но на редкость живучая ветвь семейного древа. Синему казалось, что в Керче не столько помесь эделгийца и человека, сколько поместь эделгийца и шерриса. Самому бы Керчу это сравнение польстило. Двигался этот полуэделгиеец-получеловек, покрайней мере, также бесшумно и плавно, обладал кошачей грацией и мог мгновенно впасть в ярость и пустить в ход нож. Клыки он не только не стачивал, но и следил, что бы они выглядели достаточно «убедительными». Но самыми примечательными были глаза – янтарные до желтизны, хищные и наглые.

Внутри завода он чувствовал себя богом и царем, и нередколюбил приглашать Синего «потолковать о делах». С тем же успехом можно было толковать с гадюкой. Правда, плести языком так, как это умел делать Калагано, он не умел, хотя и старался подражать своим высокопоставленным боссам. Иногда встречи выливались лишь в похвальбу себе, но именно он оглашал сроки, контракты и менял алгоритм перемещения станции.

После вылета и прыжка на несколько суток наступало затишье. Космолетчики отсыпались, перепроверяли системы, потихоньку ремонтировались.

В пункте прибытия все происходило иначе.

Во-первых, стыковаться приходилось не к одинокой судоверфи, а к одной из модернизированных военных баз Сиама.

Во-вторых, Сиам принадлежал к расе шеррисов, вёл бесконечные бои с гуманоидами за права негуманоидных рас и собрал под свои знамёна всех, кого объединяла ненависть к людям. Чектуранцы, вынужденные швартоваться в самом центре этого осиного гнезда, каждый раз чувствовали себя как мыши, заявившиеся на пир к кошкам. Ирония заключалась в том, что с точки зрения людей, шеррисы и напоминали собой огромных разумных кошек. Противопоставить военному флоту Сиама «Чектуран» мог лишь пару щитов, пару пушек, некоторую резвость и – пять шансов из ста – прыжок в наскоро сгенерированную червоточину. И это – при условии всех закрытых шлюзов и полностью задраенных палуб. Так что вздумай ксеносы избавиться от ненавистных людишек – от судна бы даже пыли не осталось.

Поэтому здесь разгрузка шла экстренно и в два этапа. Сначала открывали и одновременно разгружали все отсеки с вооружением. Затем внутри судна выстраивался коридор, и «Чектуран» впускал на борт два десятка паукообразных ксеносов-пилотов, одновременно генерируя червоточину для прыжка. Как только пилоты занимали места на военных кораблях и стартовали в открытый космос, ролкер на предельных скоростях задраивал шлюзы и валил из опасной зоны до того, как «кошечкам» захочется попробовать десятипалубный шарик на зуб. Пока что ксеносы агрессии в отношении судна не проявляли, но искушать судьбу все равно не хотелось. Договоренность у Сиама была с эделгийскими босами, а не с дальнобойщиками. Одним ролкером больше, одним меньше – никто и не заметит. Лишь бы доставка осуществлялась бесперебойно.

После этого «Чектуран» возвращался к верфи за новой партией товара – и все повторялось снова. Так что Флетчер был прав – скучать им не приходилось.

***

Внутри жилой зоны для Джекканти все оставалось неизменным. Новости о погрузках-разгрузках он узнавал через сообщения искина, отдельные реплики и разговоры космолетчиков. Внутри экипажа давно уже сложился своеобразный «эзопов язык» в котором фигурировали «домики», «начинка», «косорылые», «жопа мира» и прочие малопонятные подробности.

Джекканти по-прежнему выполнял обязанности стюарда, помогал на камбузе, работал в прачечной. К нему быстро привыкли и охотно пользовались подручным. Там, где хитрый Вандай обычно включал «твоя-моя не понимай», Джекканти с удовольствием выполнял разные мелкие поручения – по первой просьбе относил грязное белье в ящик, доставлял в каюты воду, чипсы и чистые полотенца.

Чектуранцы нередко по шесть-восемь человек садились в кают-компании за виртуальный карточный стол и играли на деньги. Джекканти в силу возраста и абсолютного безденежья участия в играх не принимал, но охотно включался в качестве зрителя и комментатора.

В другое время смотрел с космолетчиками фильмы, играл в шахматы с Мэнни, возился с Джокондой, слушал невероятные приключения Маккера. С Росси и Коза-Нострой играл в «прятки», гонял «Искатель» или брал импровизированные уроки самообороны. С кем-то он виделся чаще, с кем-то едва перебрасывался парой слов за несколько суток – космолетчики бодрствовали тогда, когда он спал.

И как-то