Таким образом, я вместе с Нэшем и Паркинсом вошел в домчерез заднюю дверь, которая была уже отперта. И я ждал вместе с Нэшем налестничной площадке, спрятавшись за бархатной портьерой, скрывающей окно внише, пока часы в доме не пробили два. Открылась дверь спальни Симмингтона, ион прошел через площадку в комнату Меган.

Я не вздрогнул и не шевельнулся, потому что знал, чтосержант Паркинс – там, в комнате, скрытый распахнутой дверью; я знал, чтоПаркинс добрый человек и прекрасный специалист, но я не был уверен в том, чтосумею сохранить спокойствие и не взорваться.

И, ожидая там, с глухо колотящимся сердцем, я увиделСиммингтона, выходящего из комнаты с Меган на руках и несущего ее вниз полестнице; а мы с Нэшем крались за ним на благоразумной дистанции.

Симмингтон внес Меган в кухню, удобно устроил ее голову вгазовой духовке и открыл газ как раз в тот момент, когда Нэш и я вошли вкухонную дверь и включили свет.

И это был конец Ричарда Симмингтона. Он сломался. Он и непытался бороться. Он знал, что проиграл и погиб.

Наверху я сел у постели Меган, ожидая, когда она очнется, иобстоятельно проклиная Нэша.

– Откуда вы знаете, что с ней все в порядке? Это былслишком большой риск!

Нэш был совершенно откровенен:

– Всего лишь немного снотворного в молоке, которое онавсегда пьет перед сном. Ничего больше. Само собой разумеется, он не могрискнуть отравить ее. Насколько это его касалось, дело закончилось с арестоммисс Гриффитс. Он не мог позволить себе иметь в доме какую-то таинственнуюсмерть. Никакого насилия, никакого яда. Ну а эта непонятная девушка вродезациклилась на самоубийстве матери и в конце концов пошла и сунула голову вгазовую духовку – что ж, люди только и скажут, что она никогда не была вполненормальной и что потрясение от смерти матери ее добило.

Я сказал, глядя на Меган:

– Уж очень долго она не приходит в себя.

– Вы слышали, что говорил доктор Гриффитс? Сердце,пульс – все в абсолютном порядке; она всего лишь спит и проснется естественнымобразом. Это снотворное он дает множеству своих пациентов, он так говорит.

Меган шевельнулась. Что-то пробормотала. Лейтенант Нэшделикатно вышел из комнаты.

Вскоре Меган открыла глаза:

– Джерри.

– Привет, милая.

– Я все правильно сделала?

– Ты могла бы стать шантажисткой уже в колыбели!

Меган снова закрыла глаза. Потом прошептала:

– Вчера вечером я… я писала тебе… на случай, если… есличто-нибудь будет не так. Но я так захотела спать к концу… Оно там.

Я прошел через комнату к письменному столу. В затрепанноммаленьком блокноте я нашел незаконченное письмо Меган.

Оно начиналось так:

«Мой дорогой Джерри, я читала моего школьного Шекспира, тотсонет, который начинается со слов:

Ты насыщаешь взгляд, как тело – хлеб,

Как влага освежающая – землю…

И я поняла, что все-таки люблю тебя, потому что именно это ячувствую…»

– Как видите, – сказала миссис Дан-Кэлтроп, –я была совершенно права, вызвав специалиста.

Я уставился на нее. Мы все находились в доме викария.Снаружи хлестал дождь, а здесь горел чудесный огонь в камине, и миссисДан-Кэлтроп блуждала по комнате, зверски избивая диванную подушку и водрузив еезатем – из каких-то собственных соображений – на фортепиано.

– Но когда? – спросил я, удивленный. – И ктоэто был? Чем он занимался?

– Это отнюдь не «он», – ответила миссисДан-Кэлтроп.

Широким жестом она указала на мисс Марпл. Мисс Марпл ужезакончила пушистое вязанье, и теперь при ней был клубок хлопковых ниток, а онаорудовала крючком.

– Вот мой эксперт, – сказала миссисДан-Кэлтроп. – Джейн Марпл. Посмотрите на нее хорошенько. Я вам говорю:эта женщина знает все проявления человеческой безнравственности лучше, чемкто-либо иной.

– Я не думаю, что тебе следует излагать все подобнымобразом, – пробормотала мисс Марпл.

– Но это так!

– Любой станет разбираться в человеческой натуре, живякруглый год в деревне, – безмятежно сказала мисс Марпл.

Затем, почувствовав, видимо, чего от нее ждут, она отложилакрючок и прочитала лекцию об убийстве – в мягкой манере старой девы.

– Все самое главное в этом случае просто лежало наповерхности. Большинство преступлений, видите ли, до глупости примитивны. И этобыло таким же. Все было весьма разумно и неприкрыто – и совершенно понятно;хотя и неприятно, конечно.

– Весьма неприятно!

– Решение действительно было совершенно очевидным. Вывсе это видели, вы знали, мистер Бартон.

– Ничего я не знал!

– Знали. Вы всё полностью мне и показали. Вы виделиотлично все отношения между фактами, но вы не сумели поверить своим глазам ипонять, что все это означает. Начать с этой навязчивой фразы – «Нет дыма безогня». Она вас раздражала, и вы совершенно верно определили, что это было насамом деле – дымовая завеса. Ложный след, видите ли; вы смотрели не туда, куданадо, – на анонимные письма, но вся суть в том, что не было анонимныхписем!

– Но, дорогая мисс Марпл, я могу вас уверить – они были.Я сам их получал.

– О да, но они не были настоящими. Милая Мод была всмятении из-за них. Даже в таком мирном Лимстоке вполне хватает сплетен, и могувас уверить – любая женщина, живущая здесь, знает их и пользуется ими. Номужчина, видите ли, не интересуется сплетнями, особенно такой нелюдимый,логичный человек, как мистер Симмингтон. А настоящая женщина, пиши она такиеписьма, могла бы сделать их куда более конкретными. Так что, если бы вы необратили внимания на дым и пошли бы к огню, вы бы знали, где его искать. Выпочти добрались до истинного значения происшедшего. А ведь в результате всехэтих писем случилось только одно – умерла миссис Симмингтон.

Но тогда естественным было бы подумать: кто мог хотетьсмерти миссис Симмингтон? И конечно, первым человеком, о котором думают в такомслучае, боюсь, является муж. Можно, конечно, спросить: каковы причины? Каковмотив? Например, другая женщина?

И первое, что я услышала, – в доме есть оченьпривлекательная молодая гувернантка. Все ясно, не так ли? Мистер Симмингтон,весьма сухой, сдержанный, бесчувственный человек, устал от ворчливой,невротичной жены, и вот неожиданно появляется молодое сияющее создание.