Последние дни, проведенные ими в больнице, казалось,промелькнули со скоростью звука. У Изабель все тесты оказались положительными,она чувствовала себя хорошо. Были уже сделаны все необходимые приготовления кее отъезду. Гордон сначала собирался сам забрать ее из больницы, но в последнююминуту передумал, заявив, что у него слишком много дел. Но Изабель была этомутолько рада: значит, в последнюю ночь ее не разлучат с Биллом.

Сестры оставили их одних. Изабель уезжала утром, Билл – наследующей неделе.

– Неужели я завтра уеду? – с горечью произнеслаИзабель. Они лежали, крепко обнявшись. Изабель с удовольствием занялась бысейчас с ним любовью, но боялась снова травмировать психику Билла. Теперь онабыла даже рада тому, что Гордон держался от нее на расстоянии. Изабель уже едвапомнила, что значит жить с Гордоном, Билл казался ей ее настоящим мужем.

– Береги себя, любимая, – сказал он, еще крепчеприжав ее к себе. Прежний, огромный, фиксатор заменили на другой, поменьше, итеперь Билл мог немного двигать головой. Обоим были не нужны слова – они и безних все прекрасно понимали. Теперь им придется отвыкать друг от друга, отвыкатьот нежных прикосновений и объятий. Уже завтра она столкнется с суровойреальностью – когда переступит порог дома на улице Гренель.

– Я не могу, – со слезами на глазах прошепталаона. – Без тебя не могу.

– Ты сможешь. Я буду от тебя на расстоянии телефоннойтрубки. – Но он сам не верил тому, что сказал. Теперь все изменится.Гордон говорил с ней таким ледяным тоном, что Изабель была уверена – он будетмстить ей, как будто то, что с ней случилось, не является само по себе достаточнымнаказанием.

Они долго молчали, глядя на плывущую по ночному небу полнуюлуну. Утро настало слишком быстро. Они лежали вместе до последней минуты, покане пришла сестра и не напомнила Изабель, что пора. Приняв душ и одевшись, онасела завтракать вместе с Биллом, но оба не могли есть. Они просто сидели имолча смотрели друг на друга, пока Изабель не разразилась рыданиями.

– Все будет хорошо, моя дорогая. Я сегодня вечером тебепозвоню, – ласково проговорил Билл, сам едва сдерживаясь. – Не плачь,любимая, не плачь…

Гордон прислал из Парижа кое-что из одежды: черное платье отШанель, которое теперь стало велико Изабель, и черные кожаные туфли, казавшиесячересчур широкими. Изабель сильно похудела, но Биллу она представлялась какникогда прекрасной. Длинные темные волосы были заколоты в аккуратный пучок, налице никакой косметики, кроме губной помады. Глядя на нее, Билл вспоминал тотпервый июньский день, когда они поехали на ленч, а потом в бар «У Гарри». С техпор столько всего произошло – они едва не умерли, а затем снова обрели другдруга. И вот их короткое счастье кончилось. Обоим предстояло вновь вернуться вреальный мир, в мир, где они не могут быть вместе.

– Береги себя, – обнимая его, сказалаИзабель. – И скорее возвращайся ко мне, – шепотом добавилаона. – Не забывай, как крепко я тебя люблю.

– Будь сильной, Изабель… Я тоже тебя люблю, –прошептал Билл.

Чувствуя себя так, словно ее разрывает на части, Изабельрешительно двинулась к двери, остановилась, последний раз взглянула на Билла,улыбнулась сквозь слезы и вышла.

Она поблагодарила сестер, попрощалась с врачами, специальновышедшими ее проводить, и в сопровождении нанятой Гордоном сиделки направиласьк лифту. Изабель отчаянно хотелось вернуться в свою палату, повернуть назадстрелки часов, даже снова впасть в кому все, что угодно, лишь бы остаться сБиллом. Наклонив голову, чтобы не было видно слез, она помахала медикам рукой,и дверца лифта закрылась.

Из уважения к Биллу после ее отъезда к нему долго никто незаходил. Именно поэтому никто не видел, как он плачет. Если бы в тот моменткто-то стоял под дверью, то обязательно услышал бы звуки рыданий – это умираланадежда. Это плакал мужчина, который знал, что больше никогда не увидит любимуюженщину. Когда через несколько часов сестры, наконец, вошли в его палату, Биллуже крепко спал.

Самолет приземлился в аэропорту имени Шарля де Голля в двачаса с минутами. У Изабель не было с собой никакого багажа, только небольшойсаквояж, где лежали туалетные принадлежности и несколько книг, а такжефотографии детей и Билла. Едва взглянув на ее паспорт, таможенник махнул рукой– можете идти. В аэропорту Изабель никто не встречал. Сам Гордон, конечно, и несобирался, а Софи он не сообщил номер рейса.

Начав путь к присланной за ней машине, Изабель была пораженасобственной слабостью – она едва передвигала ноги. Конечно, отчасти это нервы,но до полного выздоровления ей явно еще было далеко. Настояв, чтобы она села винвалидную коляску, сиделка повезла ее через здание аэропорта. Всю дорогу Изабельдумала только о Билле. Перед тем как забраться в машину, она попыталась емупозвонить, но дежурная сестра сообщила, что он спит. Собственно говоря, Изабельнечего было ему сказать, не считая того, что она его любит и страдает без него.Ей действительно очень его недоставало, а ведь она еще даже не доехала до дома!Впрочем, когда она туда доберется, радость от встречи с детьми наверняка хотьна время вытеснит грустные мысли.

По дороге в Париж они с сиделкой почти не разговаривали.Задав своей подопечной несколько вопросов, та погрузилась в чтение какой-токниги. Ее наняли в той же лондонской больнице – сопровождение Изабель для неебыло просто подработкой. В шесть часов вечера она собиралась улетать обратно вЛондон. Билл считал присутствие сиделки очень разумным. В конце концов, Изабельстолько времени провела в постели. Если бы у нее закружилась голова, если быона упала или чего-то испугалась, присутствие сопровождающего могло оказатьсяпросто необходимым.

Проезжая по городу, Изабель испытывала странное ощущение –ее вовсе не радовала встреча с Парижем, а знакомый вид Эйфелевой башни невызвал в ее душе никакого отклика. Сейчас ей хотелось быть на другом берегуЛа-Манша, в больнице – рядом с Биллом. Нет, так нельзя, и усилием воли оназаставила себя думать о Тедди и Софи. Но когда машина повернула на улицуГренель, Изабель вдруг испытала непонятное возбуждение – наконец-то она увидитдетей!

Ведущие во внутренний двор большие бронзовые ворота сегоднябыли открыты – по-видимому, для нее. Когда машина въехала во двор, Изабельокинула взглядом окна, но ничей силуэт не маячил за стеклом. Правда, комнатыдетей, как и ее собственная, выходили в сад, а Гордона в такой час она и неожидала застать дома. Он предупредил ее, что приедет, как обычно, в шесть – у негосегодня очень много работы. Изабель сказала, что понимает, и она действительноего понимала. Таким образом, муж давал ей понять, что изменить что-либо в егожизни не в ее власти.

Когда Изабель вышла из автомобиля, никто не поздравил ее свозвращением; только консьерж поклонился и молча коснулся рукой фуражки.Поднявшись на крыльцо (сиделка неотступно шла следом), Изабель позвонила вдверь, и через несколько секунд на пороге появилась домоправительница,Жозефина. Она взглянула на хозяйку, заплакала и бросилась ее обнимать.