— Ну, на ближайшие два дня мне удалось подстраховаться. Яподкинул Ахмеджанову идею, что кассету мог взять тот, кто был на ней заснят, тоесть чиновник, которому передавались деньги. Теперь я рассчитываю, что напроверку чиновника у них уйдет два дня.

— Подожди! — Маша даже вскочила со стула и возбужденнозаходила по кухне. — Ты сказал, этот чиновник — кандидат на губернаторскийпост?

— Да, очень известная и влиятельная личность, бывший второйсекретарь крайкома комсомола.

— А фамилия его случайно не Иванов?

— Точно, Иванов Вячеслав Борисович. Неужели об этом тожеговорили в теленовостях?

— Нет, просто фамилий других кандидатов я не знаю. Апредвыборная листовка этого Иванова мне неожиданно попалась на глаза увокзальной кассы. Я так увлеклась чтением, что, наверное, тогда у меня ивытащили деньги… Значит, ты подбросил чеченцу идею, будто кассету мог взять самИванов? А видеокамера у тебя есть?

— Есть, — растерянно кивнул Вадим.

— Ты можешь сделать дубликат, перегнать эту кассету наобычную, для видеомагнитофона?

— Могу, это несложно… Слушай, Машенька, не сходи с ума!

— Вадим, я не схожу с ума. Давай не будем терять время.Перегоняй кассету!

* * *

В один из окраинных неприметных, но очень дорогихкоммерческих магазинов зашла худенькая девочка лет восемнадцати в потертыхголубых шортах, сделанных из обрезанных джинсов, в короткой широкой футболке итряпочных китайских тапочках. Каштановые волосы сколоты в небрежный хвостик на затылке,на тонком, почти детском личике — ни грамма косметики.

— Добрый день, — обратилась к ней скучающая продавщицасекции модной одежды, — я могу вам чем-нибудь помочь?

— Пожалуй, да, — нерешительно произнесла девочка, — мненужно что-нибудь шикарное. То есть я должна сегодня вечером шикарно выглядеть.Мой друг лал мне денег и сказал, чтобы я купила себе все необходимое. А я несовсем понимаю, что именно мне нужно. Я привыкла к джинсам, шортам, майкам.Сегодня мы едем на дачу к каким-то важным знакомым моего друга. Но проблема втом, что я пока не знаю своего стиля…

Перемерив в кабинке перед зеркалом целый ворох юбок, блузок,платьев и брючных костюмов, Маша остановила свой выбор на обтягивающемтемно-лиловом платье из мягкого жатого трикотажа, очень коротком, с открытымиплечами. К нему продавщица подобрала темно-лиловые босоножки на тонкойвысоченной шпильке. Кроме того, Маша примерила парик из рыжих прямых волос —ровное короткое каре с челкой до носа.

— Совсем другой образ, — одобрительно заметила продавщица, —ваш друг вас не узнает.

В косметическом отделе продавалось все — даже цветныеконтактные линзы, правда, низкого качества и дорогущие. Маша выбрала линзысине-лилового цвета, приобрела полный набор декоративной косметики, накладныересницы и ногти и в придачу — маленький флакон духов «Фиджи», запах которых ейпоказался достаточно взрослым и зазывным.

Напоследок она занялась украшениями. В магазине имеласьцелая витрина чешской бижутерии. Маша полностью согласилась с мнениемпомогавшей ей продавщицы, что больше всего к новому образу подойдут огромныетреугольные серьги под золото. К ним продавщица подобрала такое жегеометрическое колье.

Сложив покупки в элегантную большую сумку из тонкой соломки,заплатив за все огромную, по ее представлениям, сумму и поблагодарив любезнуюпродавщицу. Маша удалилась.

В нескольких кварталах от магазина ее ждала черная «Тойота».Через полчаса они входили в городскую квартиру Вадима. Прихватив сумку. Машатут же закрылась в ванной.

Она вышла минут через сорок, и доктор, взглянув на нее,замер. Перед ним стояла совершенно незнакомая красотка лет двадцати пяти,огненно-рыжая, с темно-синими глазами и пухлыми, ярко накрашенными губами. Онаказалась почти на голову выше его Машеньки и как-то полнее — жатый трикотажзрительно округлял бедра, увеличивал грудь. Получилось нечто среднее междуделовой женщиной и дорогой валютной проституткой. На такую не мог не клюнутьбывший комсомолец.

— Малыш, может, отменим весь этот маскарад?

— Что вы, господин Иванов! — сказала Маша совершенно чужим,низким и тягучим голосом. — Я корреспондентка московской молодежной газеты«Кайф» Юлия Воронина. На меня огромное впечатление произвели тексты вашихпредвыборных листовок. Я хотела бы взять у вас небольшое интервью.

— А если он попросит показать удостоверение? — спросилВадим.

— О, господин Иванов, я на отдыхе в вашем прекрасном городе.Сейчас я ходила по магазинам и, к сожалению, у меня нет с собой ниудостоверения, ни диктофона. Но, думаю, мы обойдемся блокнотом и ручкой, — онаулыбнулась ослепительно и зазывно.

Вадим понял, что господин Иванов, безусловно, удовлетворитсяблокнотом и ручкой.

— Куда ты собираешься сунуть кассету?

— Там видно будет. Если сумею пройти к нему в офис, сунукуда-нибудь в бумаги. Если пригласит сесть в машину, спрячу в щель междусиденьями. Наверняка у него в машине сиденья мягкие, глубокие. В общем,как-нибудь сориентируюсь, не беспокойся.

— Легко сказать, не беспокойся! Все это полное безумие.

— Ну почему? Почему безумие? Мы же с тобой уже просчиталивсе возможные варианты. Ни один из них не опасен.

— А если охрана попросит тебя открыть сумку?

— Почему бы корреспондентке молодежного журнала не носить всумке кассету от видеокамеры? Я недавно снимала на пляже своих друзей, акассету забыла вытащить. Они ведь станут искать у меня оружие или взрывноеустройство.

— Машенька, — Вадим взял ее за руку и заметил длинныенакладные ногти, покрытые розовато-лиловым лаком, — девочка моя, зачем тебе всеэто нужно?

— Я уже говорила, я не хочу, чтобы тебя убили, — тихоответила Маша, взглянув на него чужими темно-синими глазами и взмахнувдлиннющими приклеенными ресницами.

Около офиса Вячеслава Иванова Маша остановилась в половинеседьмого. Именно в это время кандидат в губернаторы покидал свое рабочее местопо пятницам. А сегодня была пятница. Белый джип «Чероки» стоял за оградой.

Походкой манекенщицы, не спеша, «нога от бедра вперед», Машапрошла мимо чугунной ограды и окинула охранника томным медленным взглядом.Остановившись как бы в нерешительности, она взглянула на часы, потом приблизилалицо к ограде и прочитала вывеску на фасаде двухэтажногосвежеотремонтированного здания. «Областное управление торговли» — высеченозолотыми буквами на черном мраморе. А внизу, более мелко, — «филиал».