растянулось на целый год и завершилось в крепости Динамюнде под Ригой. Бывшая правительница с мужем и детьми превратились в заключенных. Несчастье сблизило их, в крепости Анна Леопольдовна родила дочку. Назвали Елизаветой – наверняка в надежде на милость императрицы. Не дождались. Государыня даже не знала, что делать с ними. Правами маленького Ивана на престол могли воспользоваться и смутьяны, и иностранные державы.

А их интересы переплетались очень непростым образом. Прусский король вел себя так, будто удовлетворился Бреславльским миром и полученной Силезией. Отдался другим увлечениям (благо и богатств награбил изрядно). Учредил в Берлине королевскую оперу, академию наук, зазывал отовсюду лучших ученых, композиторов. Но вмешаться в войну готовилась Англия. А у нее было очень уязвимое место на континенте, ее королям принадлежал германский Ганновер под боком у Пруссии. Поэтому британцы не случайно мирили ее с Австрией. Чтобы обезопасить свое княжество, они и с Фридрихом заключили оборонительный союз.

Прусский король поручил своему послу Мардефельду заключить такой же альянс и с нашей страной, предлагал скрепить его браком российского наследника с собственной младшей сестрой. Противником выступил Бестужев. Он уже раскусил Фридриха как циничного хищника, который будет лишь использовать эти союзы для дальнейшей агрессии. Вице-канцлер считал единственно правильным для России сближение с Австрией, обсуждал вопрос с ее послом маркизом Ботта. Но об альянсе с Веной не желала слышать Елизавета: Антон Ульрих был родственником Марии Терезии, и при переговорах прямо или косвенно всплыла бы судьба заточенного семейства.

А союз с Пруссией усиленно лоббировали Лесток и Брюммер, их поддерживали французы – надеясь за «прусскую ниточку» оттянуть Россию от Австрии на свою сторону. Но и британские партнеры давили на Бестужева, чтобы присоединить нашу страну к англо-прусскому альянсу. Скрепя сердце он подписал оборонительный союз с Фридрихом. Хотя обязательства с русской стороны всячески урезал. А женитьбу наследника на сестре короля от договора отсек – указал, что этот вопрос надо рассматривать отдельно. Тем не менее, Мария Терезия была очень недовольна, что Ботта не помешал заключению союза, перевела его из России в Пруссию.

Англия же, заручившись договорами с Россией и Пруссией, объявила войну, направила флот в Средиземное море. Это сразу изменило соотношение сил. Британские эскадры мешали перевозить в Италию войска из Испании. Нагрянули к Неаполитанскому королю, угрожая бомбардировкой и дав всего час на размышления – он струсил, отозвал с фронта свою армию и объявил нейтралитет. А сардинский король Карл Эммануил был обижен. Миланское герцогство, на которое он рассчитывал, французы отдали испанцам. Англичане подсуетились заплатить ему круглую сумму, подсказали Австрии уступить ему несколько мелких княжеств, и Карл Эммануил перешел на их сторону. Обижен был и саксонский Август III. Затраты и потери понес изрядные, а не получил ничего. Британцы его тоже перекупили, он сменил ориентиры на Австрию. Английские полки стали высаживаться и в Нидерландах, к ним присоединилась голландская армия. Французам нанесли ряд серьезных поражений.

В сторону Австрии гнул линию и Бестужев (и получал субсидии из Вены так же, как из Лондона). Подмечал и доводил до императрицы подозрительные шаги прусского короля. Идея замужества его сестры с племянником Елизаветы свелась на нет. А в мае 1743 г. русский корпус был выдвинут к границе для наблюдения за положением в Силезии. Без нарушения союза с Фридрихом. Наоборот, Россия как бы присоединялась к его договору с Австрией о передаче ему Силезии. Но таким образом наша страна уже косвенно поддерживала Австрию. Получала роль гаранта на случай, если Пруссия нарушит мир. В свою очередь и Мария Терезия сделала шаг навстречу, признав Елизавету законной государыней и ее титул императрицы.

Однако на политику Бестужева обрушился удар, откуда его ждать было никак не возможно. Среди пострадавших от воцарения Елизаветы была семья Лопухиных. В художественных и даже исторических произведениях раскрутили версию, будто царица жгуче завидовала первой русской красавице Наталье Лопухиной, затмевавшей ее саму. Внесем ясность: красавицей она не была. В этом может убедиться каждый при первом взгляде не ее портреты. И русской она не была, по отцу Балк, по матери Монс. Но это была та самая Наталья Лопухина, которая целенаправленно пакостила Елизавете при Петре II, Анне Иоанновне и Анне Леопольдовне. А родным обеспечивала высокое положение ролью любовницы Лёвенвольде, ее прозвали «пройдохой блудодейной».

При Елизавете Лопухины лишились огромных имений под Суздалем, подаренных Анной Леопольдовной. Муж Натальи, генерал-поручик, был уволен. Сын Иван с придворной службы был переведен в кирасирский полк с понижением, из полковничьего ранга в подполковники. А у его матери собирались такие же пострадавшие. София Лилиенфельд, приятельница и статс-дама Анны Леопольдовны. Сестра сосланного Головкина Анна Бестужева (за брата вице-канцлера она вышла вторым браком). Разумеется, в адрес Елизаветы звучали речи совсем не лестные. Заглядывал к ним и посол Ботта. Он был итальянцем, заслуженным военным, а вот дипломатом – никаким. Идеализировал Анну Леопольдовну, забывая, что при ней российскую политику направляли не друзья Австрии Антон Ульрих и Остерман, а саксонский эмиссар Линар.

А в 1743 г. сослуживец Ивана Лопухина поручик Бергер получил назначение ехать в Соликамск, командовать караулом у ссыльного Лёвенвольде. Сын рассказал матери, та загорелась передать через Бергера приветы возлюбленному: «Пусть граф не унывает, а надеется на лучшие времена». Но поручику торчать в уральской глуши совсем не улыбалось. Он услышал от Ивана столь двусмысленную фразу для осужденного, и возникла надежда избежать командировки. Донес Лестоку. Лейб-медик приставил к Бергеру своего доверенного майора Фалькенберга, поручил напоить и разговорить Ивана.

Молодого Лопухина довели до нужной кондиции. Он разглагольствовал, что незаконнорожденная Елизавета захватила престол не по праву. И если у нее легко получилось, то сейчас караул лейб-компанцев куда хуже, переворот скоро будет. Дескать, из-за этого отец и мать учат его не искать милостей у государыни. Рассказывал, что в Риге караул сочувствует заключенным прежним правителям, освободить их поможет прусский король. С ним договорится австрийский посол Ботта, «а наши, надеюсь, за ружье примутся».

Лесток был на седьмом небе. Подводилась мина под сближение с Австрией! Французы должны были это высоко оценить. Чтобы выслужиться, еще и театрально разыграл перед Елизаветой, примчался к дворцу на взмыленном коне. Кричал: он раскрыл заговор. Хотят и императрицу убить, и ее приближенных. Гвардию подняли в ружье. Ивана Салтыкова арестовали. Болтал он при свидетелях, отпираться было бесполезно. На вопросы про австрийского посла он сослался на мать. Ботта заходил к ней перед отъездом, говорил, что не успокоится, пока не освободит «принцессу Анну». Хочет возвратить ее на престол и уверен в помощи Фридриха – его жена была сестрой Антона Ульриха. Открылось, что такие же разговоры Ботта