– Вряд ли мама хотела, чтобы ты на всю жизнь остался один, – все-таки произнесла я.

– Вот уж не знаю, – с легкой усмешкой ответил папа.

– Это не смешно, – нахмурилась я.

– Хватит за меня переживать. Все будет в порядке. Просто береги себя. Это самое главное.

Глава 43

Я вхожу в здание Пенсильванского вокзала, чья стеклянная крыша реет на высоте девяноста двух футов. В глаза бросается большая фотовыставка, показывающая, как менялся вокзал на протяжении ста лет. Рядом с ней расположены кассы, и я спешу к ним.

– Когда следующий поезд в Вашингтон? – спрашиваю я у кассирши, волосы которой спрятаны под красной банданой.

– Обычный или экспресс? – уточняет она.

– Экспресс, – отвечаю я.

– Он вот-вот отходит.

– Один билет, пожалуйста, – говорю я и протягиваю кредитку.

Кассирша проводит картой по считывателю, возвращает ее мне и говорит:

– Поторопитесь. Четвертая платформа.

Я пробегаю взглядом по указателям, нахожу цифру четыре, заскакиваю на эскалатор и бегу вниз по ступенькам. Когда я выбираюсь на платформу, поезд готовится к отправлению, и я влетаю в первую же дверь, потом прохожу пару вагонов, чтобы добраться до своего. Почти все места заняты.

– Внимание пассажиров, – объявляет кондуктор по громкой связи, – сегодня у поезда почти полная загруженность, поэтому, пожалуйста, не заслоняйте проходы и двери. Мы вскоре отправляемся.

Двери начинают закрываться, когда в них в последний момент протискивается какой-то мужчина. Поезд начинает движение по рельсам, а мужчина идет ко мне и садится на одно из свободных мест напротив. Когда он складывает руки на коленях, я замечаю на тыльной стороне кисти родинку в форме сердечка.

От ужаса на шее сзади немедленно выступает пот. Поезд уже едет, из него не выпрыгнешь. К тому же это экспресс, он редко останавливается, и ближайшая станция нескоро.

Возможно, лучше встать и перейти в другой вагон.

– Здравствуйте, Беатрис, – говорит мой преследователь. – Я специальный агент Джейсон Филдс из Федерального бюро расследований. – Он показывает мне жетон ФБР.

Мне не понять, настоящее у него удостоверение или поддельное. Оно вполне может оказаться фальшивкой, а может, и жетон настоящий, и его обладатель действительно служит в ФБР, вот только подкуплен Каделлами.

– Я работаю вместе с детективом Дэвидом Томпсоном из полиции Лос-Анджелеса по делу об исчезновении Кристины Каделл…

– Я уже рассказала детективу все, что мне известно, когда он приходил ко мне на работу, – заявляю я.

– Я здесь не для того, чтобы задавать вам вопросы. – Он понижает голос. – Детектив Томпсон просил передать, что вы были правы. Он вернулся на парусник, где погибла мать Кристины, чтобы еще раз все там осмотреть. Похоже, кто-то подтасовал улики, чтобы свалить убийство на Кристину, и это звучит здраво, потому что мы по-прежнему не находим мотива, который мог бы вынудить ее разделаться с матерью. Все близкие знакомые Марии Каделл и ее дочери, которых мы опрашивали, заявляют, что у них были прекрасные отношения.

Я перевариваю информацию, но по-прежнему не знаю точно, на чьей стороне агент Филдс и можно ли ему верить.

– Зачем вы сегодня меня преследовали? – спрашиваю я.

– Надо было убедиться, что вы не пытаетесь встретиться с Кристиной. Чтобы собрать материалы по делу, понадобится несколько дней, а она все еще числится в бегах. Уж поверьте, вам ни к чему обвинения в укрывательстве подозреваемой.

– Как я могу встретиться с Кристиной в Нью-Йорке, если она улетела в Европу? – удивляюсь я.

– У богатых свои возможности. Мы не уверены, что она до сих пор там, – объясняет Филдс. – Вы сегодня побывали в нескольких больницах. Мы предположили, что Кристину госпитализировали, а вы пытаетесь ее навестить. Но я побеседовал с Рамоной Марино из больницы Белл, и она сказала, что вы интересовались медкартой вашей матери из-за каких-то вопросов, связанных с вашим здоровьем.

Не знаю, может, это уловка, чтобы я стала больше ему доверять и заговорила о маме, а то и выдала бы, где она скрывается. Вдруг они считают, что мне это известно? Мне же до сих пор непонятно, на чьей стороне этот человек.

Да и вообще, все это чересчур для меня. Мои лежащие на коленях руки начинают дрожать. Я опускаю их вдоль тела, чтобы скрыть нервозность, но недостаточно быстро, и Джейсон успевает заметить мое состояние. Он спрашивает:

– Все нормально?

– Абсолютно, – отвечаю я.

– Куда вы направляетесь? – интересуется агент.

– В Вашингтон, как и вы.

– Зачем?

– Буду продвигать идею службы психологической поддержки ветеранов. Я же клинический психолог.

Он шарит взглядом по полу слева и справа от меня и спрашивает:

– Чемодана нет?

Я не отвечаю.

– К тому времени, как мы доберемся до Вашингтона, будет время ужина, – продолжает агент Филдс. – Далеко ли вам удастся продвинуть вашу идею в Капитолии после его закрытия?

– Я ужинаю с человеком из сената, – бросаю я в ответ, – а вы задаете чересчур много вопросов.

– Работа такая. – Он в первый раз улыбается, демонстрируя зубы.

Здорово было бы включить телефон и сделать вид, будто я набираю сообщение, чтобы показать, насколько мне не хочется продолжать этот разговор. Но пользоваться телефоном нельзя, иначе Пол и Эдди узнают, где я, и уж точно попытаются не дать мне сделать то, ради чего я еду в Вашингтон.

Вместо этого я устремляю взгляд в окно, надеясь, что Джейсон уловит намек: мол, беседовать я больше не желаю. Он все понимает правильно и достает мобильный, оставив меня в покое. Хотя бы до поры до времени.

Я беспрерывно таращусь в окно всю трехчасовую поездку: на заповедные болота, бейсбольный стадион, гигантские буквы на мосту через реку Делавэр, гласящие: «Трентон создает – весь мир берет», станцию 30-я улица, Филадельфию, старое кладбище и тоннель Балтимор – Потомак.

За окном мелькают известные каждому американцу пейзажи, одна достопримечательность сменяется другой, а я думаю о маме, которая проделала этот же путь десятки лет назад, когда ехала давать показания против Каделлов. Было ли ей страшно? Почему она решилась поставить под угрозу всю нашу семью?

Мы наконец прибываем в округ Колумбия, и кажется, будто вся открывшаяся взору панорама состоит лишь из памятника Вашингтону. Когда поезд тормозит на вокзале Юнион, я наконец отрываю взгляд от окна и смотрю на часы. Уже больше шести. Наверное, у большинства людей рабочий день закончился, и сенаторы уж точно не исключение. Возможно, мне лучше снять номер в отеле и подождать до утра.

– Удачи на ужине, – говорит мне Джейсон.

– Спасибо, – благодарю я.

Поезд останавливается, и мы оба поднимаемся, но состав внезапно дергается, и агента швыряет прямо на меня.

– Прошу прощения, –