– искусная подделка под настоящую, живую траву, землю, воду и т. п. Для эмоционально зависимой пустоты характерно сосущее тревожное чувство, смешанное со страхом и отчаянием: словно в этой пустоте нет кого-то, к кому тянешься всем своим существом. И то и другое переживание клиенты определяют как пустоту, но очевидно, что она очень разная. По моим наблюдениям, именно для того, чтобы не встречаться с этой пустотой, зависимые клиенты избегают оставаться в одиночестве и тишине: многие из них стараются «заполнить эфир» разговорами с друзьями и знакомыми (хотя бы по телефону), перепиской, интернет-серфингом, прослушиванием музыки, просмотром «видосиков» («видюшек») – извините, это сленг других людей, я хотела сказать – просто «видео». Все эти меры предпринимаются, в конечном счете, для того, чтобы не остаться наедине с собой. Интересно, что эти же самые клиенты по мере продвижения в терапии отмечают, что пустота становится менее страшной и более переносимой, что наедине с собой становится спокойнее, что вечер, проведенный дома в одиночестве, неожиданно становится приятным, а не пугающим событием.

Недостаточность внутренней коммуникации, о которой я говорю, похоже, является следствием интрапсихического взаимодействия внутренних частей (нуждающейся в контакте и отвергающей/покидающей), которое генетически когда-то было интерпсихическим (межличностным), а также прямым последствием фрагментации Я.

9. Трудности в том, чтобы в контакте, во взаимоотношениях с другим человеком удерживать в поле внимания как собственный процесс, так и процесс другого человека. Грубо говоря, в пространстве контакта для зависимой личности есть место или для Я, или для Ты, ей трудно находиться в диалоге, одновременно слышать и серьезно воспринимать как собственные интересы и точку зрения, так и интересы и точку зрения другого. Частой историей является ясное и четкое восприятие интересов, состояний и потребностей партнера по контакту, в то время как собственные интересы, переживания и потребности отступают на задний план, не воспринимаются отчетливо либо игнорируются вовсе. В этом случае неизбежно рано или поздно накапливается дискомфорт; когда объем такого дискомфорта становится критическим, ситуация зеркально меняется, и теперь уже невозможно увидеть в ней партнера с его потребностями. Эмоционально зависимой личности, таким образом, трудно удерживаться в диалоге; это очень ярко проявляется в отношениях с терапевтом, где обычно отчетливо звучит партия лишь одного из участников. «Или ты, или я» – эта фраза точно передает то, как зависимая личность выстраивает контакт с Другим; ей очень трудно ощутить «ты и я» таким образом, чтобы каждый был слышен, проявлен и ценен в равной степени, и не только проявлен, но и присутствовал в диалоге, будучи обращенным к партнеру и сверяясь при этом с собой и собственными чувствами.

10. Выраженный дефицит саморегуляции. «Слабым местом» эмоционально зависимой личности является недостаточно развитая способность к эмоционально-волевой регуляции, которая обнаруживает тенденцию к крайностям. Например, такой человек может испытывать трудности с тем, чтобы регулировать степень своей включенности в ту или иную активную деятельность – например, начав во второй половине дня прибирать квартиру, он может быть не в состоянии вовремя заметить, что уже наступил вечер и, несмотря на то, что не вся квартира идеально выдраена и много еще ее уголков нуждается во внимании, стоит остановиться, перейти в более спокойный режим и постепенно готовиться ко сну (или хотя бы просто отдохнуть и выпить чаю). Вместо этого он активно прибирает квартиру, пока не свалится глубокой ночью без сил – настолько, что нет ресурса даже принять душ. Увлекшись каким-то хобби, такой человек может также заметить, что доходит до крайности, когда, например, настолько возбуждается от удачно собранного пазла, что не в состоянии заснуть до рассвета. Эмоционально зависимой личности трудно вовремя заметить, что она излишне быстро сокращает дистанцию с новым знакомым, вызывающим у нее романтический интерес, и слишком в этом спешит, не давая себе времени разобраться, кто перед ней и действительно ли он так сильно ей нравится. В отношениях она может многое терпеть – до тех пор, пока это просто не перестанет быть возможным, когда просто «срывает крышку с кастрюли» и наступает взрыв. Во многих вопросах, связанных с регулированием собственных эмоций, степени собственной включенности в те или иные занятия, ей не хватает сбалансированности, равно как не хватает ее и в вопросах нахождения золотой середины между «хочу» и «надо». Например, она жестоко перегружает себя работой, надеясь на то, что хорошо отдохнет в течение выходных; однако все выходные, увлекшись внезапно идеей перестирать дома шторы и перемыть полы, она включена в генеральную уборку. К понедельнику она уже злится на саму себя из-за того, что лишилась возможности отдохнуть, и не в состоянии включиться в работу («надо»). Кроме того, довольно обычным делом для эмоционально зависимой личности является прокрастинация – когда детская часть настолько перегружена и запугана большим объемом давящих «надо», что просто саботирует деятельность. Описываемый здесь дефицит является следствием неразвитости наблюдающей части, неразвитости способности наблюдать за собой, вовремя замечать сигналы эмоционально-телесного дискомфорта и связанные с ними состояния и потребности, адекватно реагировать на них, а также организовывать и планировать собственную деятельность проактивным образом.

Глава 6

Базовые дефициты эмоционально зависимой личности

Эмоциональная зависимость определяется обычно следующими основными детскими дефицитами: дефицит безопасности, дефицит привязанности, дефицит распознанности и дефицит ценности. Внимательно рассмотрим каждый из них.

Дефицит безопасности означает, что у эмоционально зависимого человека обычно имеется много опыта фрустрации потребности в том, чтобы ощущать себя в детстве в безусловной безопасности. Стрессы и тревоги матери в период беременности здесь также идут в счет – последние исследования показывают, что они напрямую сказываются на формировании организма ребенка, на формировании и функционировании его мозга. Отсутствие ощущения стабильности и устроенности у будущей матери, вынашивающей ребенка (отсутствие жилья, материальные проблемы, непринятие беременности и протест против нее, семейные неурядицы и конфликты с партнером, ситуации прямой угрозы для жизни) – все это факторы, предрасполагающие к возникновению у ребенка повышенного фонового уровня тревоги. После рождения, в течение первого года жизни ребенок, как известно, формирует базовое доверие к миру – ощущение его безопасности (небезопасности) и стабильности (или нестабильности), которое подспудно сопровождает его всю последующую жизнь; ребенок считывает безопасность происходящего эмоционально и телесно, реагируя на прикосновения, звуки, зрительные и тактильные ощущения, запахи, которые его окружают. Через касания матери, через то, как его берут на руки и как держат, как контактируют с ним (ребенок пока не понимает речь, но чрезвычайно восприимчив к интонированию и любым невербальным сигналам), он считывает безопасность происходящего и немедленно реагирует – и телесно, и эмоционально. Известно, что особенности функционирования определенных зон мозга, связанных с распознаванием стресса и