Сердце Ральфа екнуло, но не так сильно, как он опасался. Вконце концов, то, что Лейдекер рано или поздно навестит Эда, не былонеожиданностью, правда? Джон Лейдекер очень заинтересовался рассказом Ральфа опроисшествии около аэропорта летом 1992 года, ведь так? Очень дажезаинтересовался.

— Неужели? — ровным голосом произнес Ральф.

— У инспектора Лейдекера возникла идея, будто я считаю, чтолюди — или, возможно, некие сверхъестественные существа — вывозят человеческиеэмбрионы из города на грузовиках и пикапах. Какой бред, не правда ли? Ральф,стоя рядом с диваном, безостановочно теребил телефонный провод и вдруг заметилсмутное красное свечение, выступающее на проводе, словно пот. Свечениепульсировало в такт звукам речи Эда.

— Ты еще со школьных времен специализируешься на россказнях,старик.

Ральф молчал.

— Я не стал обижаться на твой звонок в полицию, после тогокак преподал этой суке урок, вполне ею заслуженный, — сказал Эд. — Я отнес этона счет… Скажем, дедушкиной заботы. Или, возможно, ты рассчитывал, что онабудет достаточно благодарна и позволит тебе трахнуть ее? Ты, конечно, стар, нона свалку тебе еще рановато. Может быть, ты думал, что она хотя бы разрешиттебе взять ее пальцем?

Ральф молчал.

— Я прав, старик?

Ральф молчал.

— Думаешь, ты заболтаешь меня молчанием? И не надейся. — Эддействительно говорил так, будто его заговорили. Словно позвонив сюда, он ужеимел в голове собственный сценарий разговора, который Ральф отказывался читать.— Не сможешь… Лучше тебе… И тут Ральф заговорил:

— Мой звонок в полицию после избиения Элен не расстроилтебя, но сегодняшний разговор с Лейдекером, очевидно, выбил-таки из колеи.Почему, Эд? Может быть, ты наконец-то начинаешь задумываться над своимповедением?

И размышлять?

Теперь наступила очередь Эда молчать. В конце концов онхрипло прошептал:

— Если ты не отнесешься к сказанному серьезно, Ральф, этостанет твоей самой большой ошибкой…

— О, я все воспринимаю серьезно, — прервал его Ральф. — Явидел, что ты натворил сегодня, видел, что ты сделал со своей женой в прошломмесяце.

Я видел, как ты куролесил около аэропорта год назад. Теперьоб этом знает и полиция. Я выслушал тебя, Эд, а теперь ты выслушай меня. Тыболен. У тебя нарушена психика, ты подвержен галлюцинациям и фобиям…

— Я не обязан выслушивать твой бред! — Эд почти орал.

— Конечно, не обязан. Ты можешь просто положить трубку. Вконце концов, это твое дело. Но пока ты не сделал этого, я буду говорить, Эд.

Потому что ты мне нравился, и мне снова хотелось быотноситься к тебе хорошо. Ты сообразителен, Эд, независимо от галлюцинаций,думаю, ты сможешь понять меня: Лейдекер знает, и он будет наблюдать за тоб…

— Ты еще видишь краски? — неожиданно спросил Эд. Голос егоснова стал спокойным. И в то же мгновение свечение по ходу телефонного проводаисчезло.

— Какие краски? — с трудом выдавил из себя Ральф. Эдпроигнорировал вопрос.

— Ты сказал, что я тебе нравился. Что ж, я тоже хорошо ктебе отношусь. Всегда относился хорошо. Поэтому мне хотелось бы дать тебе одинценный совет. Тебя затягивает в омут, а в его глубинах скрывается такое, чеготы даже не можешь представить, не то что постигнуть. Ты считаешь, что я сошел сума, однако ты даже понятия не имеешь, что такое безумие; ни малейшего понятия.Но ты поймешь, если не перестанешь совать нос в дела, не имеющие к тебеникакого отношения. Уж поверь мне.

— В какие дела? — спросил Ральф, пытаясь говорить свободно,но по-прежнему с такой силой стискивая трубку, что у него занемели пальцы.

— Силы, — ответил Эд. — Здесь, в Дерри, действуют силы,знать о них тебе не следует. Есть… Скажем, некие существа, но если ты и впредьбудешь мешать мне, они заметят тебя, и ты об этом пожалеешь. Поверь.

«Силы. Существа».

— Ты спрашивал, как я дошел до всего этого. Кто довел менядо этого.

Ты помнишь, Ральф?

— Да. — Он вспомнил. Теперь. Это было последнее, чтопроизнес Эд, прежде чем, став воплощением сплошь наигранной улыбки, направитьсяк ожидающим его копам. «Я вижу краски с тех пор, как он пришел и открыл мнеистину… Мы поговорим об этом позже».

— Доктор многое поведал мне. Маленький лысоголовый доктор.

Думаю, именно перед ним ты будешь отвечать, если сновапопытаешься вмешаться. И тогда помоги тебе Бог. — Ах, маленький лысоголовыйдоктор, — сказал Ральф. — Понимаю.

Сначала Кровавый Царь и Центурионы, а теперь вот лысоголовыйдоктор. Думаю, следующим будет…

— Прибереги свой сарказм для других, Ральф. Просто держисьот меня подальше, слышишь? Держись подальше.

Раздался щелчок, и Эд пропал. Ральф очень долго смотрел нателефонную трубку, зажатую в руке, затем медленно положил ее на рычаг. «Простодержись от меня подальше». А почему бы и нет? У него и своих проблем хватает.Ральф медленно прошел в кухню, поставил столь часто рекламируемый потелевидению ужин (филе пикши, между прочим) в духовку и попытался выбросить изголовы протесты против абортов, ауры, Эда Дипно и Кровавого Царя с егоЦентурионами.

Это оказалось легче, чем можно было представить.

1

Лето ускользнуло прочь незаметно, как всегда бывает в Мэне.

Преждевременные пробуждения Ральфа продолжались, и к томувремени, когда осенние краски загорелись на деревьях, растущих вдольГаррис-авеню, он открывал глаза уже около двух пятнадцати каждое утро. Это былопаршиво, однако его обнадеживала предстоящая встреча с Джеймсом Роем Хонгом, ктому же фейерверк, увиденный им в день знакомства с Джо Уайзером, больше неповторялся. Бывало, вокруг контуров предметов появлялось неясное мерцание, но, какубедился Ральф, стоило ему закрыть глаза и, сосчитав до пяти, снова открыть их,как мерцание исчезало.

Точнее… Обычно исчезало.

Выступление Сьюзен Дэй было назначено на восьмое октября,пятницу, и по мере того, как сентябрь подходил к концу, акции протестов идебаты по поводу запрета абортов становились все острее. Ральф много раз виделвыступления Эда Дипно по телевидению, иногда в компании с Дэном Далтоном, новсе чаще одного, говорящего быстро, убедительно, часто с иронией и искоркамиюмора не только в глазах, но и в голосе.

Он нравился людям — очевидно, «Друзья жизни» привлекли ксебе такое количество последователей, о котором «Наше дело»