— Ты спускалась здесь?

— Да.

— И вылетела с плато?

— Да. Никто не объяснил мне, как рассчитывать скоростьдвижения…

— Ты могла разбиться, — в голосе Ионы послышалосьзапоздалое отчаяние.

— Я могла разбиться, я могла замерзнуть… Какое этоимеет значение, если ничего не случилось. Со мной, во всяком случае.

— Я бы никогда себе этого не простил.

— Тебе не говорили, что ты слишком навязчив?

— Нет.

— Я буду первой…

Наконец появился Звягинцев. Его вечная шляпа была сдвинутана затылок, из-под нее струился пот. Лицо Пал Палыча было красным — то ли отнапряженных усилий, то ли оттого, что он регулярно прикладывался к маленькой плоскойбутылочке. Ольга посмотрела на обессилевшего мастодонта с неожиданной жалостью:как, должно быть, тяжело нести свои сто сорок килограммов по снежной целине. Адля таких экстренных вылазок, да еще в горах, нужно заводить снегоступы.

Прошедший ночью снег существенно усложнял им задачу, ноЗвягинцев был полон оптимизма.

— Ну что, сориентируемся на местности? — призвалон Ольгу.

— Я промахнула плато, — сказала Ольга, с опаскойзаглядывая вниз: неужели же она сама решилась вчера спуститься? — И потомдальше, по склону. Там еще была сосна, возле которой я упала. Там, наверное, ипотеряла палку.

— Сосна — это ориентир. Будем егопридерживаться. — Звягинцев почесал некое подобие бакенбардов:затрапезного вида мох, до которого не доходили ни руки, ни старенькаяэлектробритва «Бердск». — Так что спускайтесь вниз и ждите меня. Возлесосны.

— А вы, шеф? — наконец-то Влад получил возможностьотыграться за поруганную честь своего подбородка. — Может быть, всевместе, а?

— Да нет… Вы люди молодые, вам и карты в руки. А я ужкак-нибудь, по-стариковски…

— Могу вас сопроводить.

— Я сказал — не надо.

Влад захохотал и первым скрылся из виду. За ним потянулисьвсе остальные. Марк совершенно естественным образом оказался возле Ольги.

— Я подстрахую тебя, кара! — сказал он примирительнымтоном.

— Лучше бы ты сделал это вчера.

— Прости меня. — Его лицо жалко сморщилось. —Прости, пожалуйста. Я.., сам не знаю, что делаю… Я боюсь за тебя.

— Ладно. — Она поцеловала Марка, а перед этим ониедва не запутались в лыжах. Губы Марка оказались холодными и безвкусными:неужели она никогда не оправится от поцелуев Ионы? Подумав об этом, Ольгапохолодела.

— Я хочу, чтобы у нас все было по-прежнему.

— Я тоже хочу, чтобы у нас все было по-прежнему. Тыдаже не представляешь себе, как я этого хочу, Марк, — никогда еще она невкладывала в слова такой страсти и такой надежды.

…Они уже успели осмотреть пространство вокруг сосны со всехсторон, когда на горизонте появилась темная точка.

Она стремительно приближалась, и скоро всем стало ясно, чток месту общего сбора под искореженным деревом приближается Пал Палыч Звягинцев.Картина его пришествия выглядела совсем уж фантастической: мощный задЗвягинцева скрывал несчастную «ледянку», и казалось, он просто таранит им снег.

— Тебе это ничего не напоминает, Лелишна? —захихикала Инка.

— А что это должно мне напоминать?

— высокохудожественный фильм "Отель «У погибшегоальпиниста». Примерно так же там передвигались инопланетяне.

— Инопланетяне передвигались на роботах, а не насобственной заднице, — поправил Инку педантичный Марк. — А в общем,ты права. Очень похоже.

Звягинцев лихо подкатил к сосне и даже умудрился неврезаться в нее. Остановившись, Пал Палыч даже не подумал подняться: он достализ кармана бутылочку и опрокинул в пасть последние сиротливые капли.

— Ну что? — наконец спросил он.

— Все в сборе. Только вас ждем, шеф, — сказалВлад. — Вам помочь?

— Да нет, не нужно.

Звягинцев с трудом поднялся и тотчас же принялсяорганизовывать следственные действия и раздавать указания.

— Значит, вы утверждаете, что от этого места взяливлево?

— Да.

— И дошли до скал? — Звягинцев махнул рукой всторону близких скал.

— Да. Там я сняла лыжи и понесла их в руках.

— А вы где нашли потерпевшую? — обратилсяЗвягинцев к Ионе, напрочь игнорируя Влада.

— Мы шли с противоположной стороны. От «Розы ветров».

— Ну что ж, дислокация ясна. Идемте.

…Лыжи нашлись через полчаса. Собственно, даже искать их непришлось — стоило только углубиться в каменный лабиринт. Они стояли на томсамом месте, где Ольга их и оставила: только снег слегка припорошил их.

— Никому не подходить! — зычным голосом крикнулЗвягинцев; он отправился к скалам первым, на ходу почесывая отбитую на склонахзадницу. — Только потерпевшей.

Почему он так упорно называет ее потерпевшей? Ольгапоморщилась. «Опознать потерпевшую, установить личность потерпевшей» — от всегоэтого за версту несло формальдегидом медэкспертизы и безымянной могилой всеверной части городского кладбища.

Теперь, когда она была так близко от пещеры с ее страшнойначинкой, колени Ольги подломились. Марк попытался поддержать ее.

— Обопрись на меня, кара! — прошептал он.

Ольга с благодарностью взглянула на него.

— Я помогу.

— Только потерпевшей! — Голос Звягинцева остановилМарка так же, как свист хлыста останавливает лошадь.

— Ничего, Марк, я сама. — Она ободряющеулыбнулась.

Звягинцев ждал ее у камней.

— Ну, — нетерпеливо спросил он, — это место?

— Да. Вот здесь я сидела… Только почему-то не осталосьследов.

— Снег, ничего не поделаешь. Долго здесь сидели?

— Я не знаю… У меня не было часов.

— Просто сидели, и все?

— Нет. Я выкурила сигарету.

Звягинцев, до этого зорко вглядывавшийся в утомительно-белыйснег, с трудом нагнулся, покопался в наметенном за ночь сугробе и поднялвымокший крошечный окурок.

Затем достал из бездонных карманов пальто очки, одна дужкакоторых была перетянута бечевкой. Водрузив очки на мясистый нос, он поднеснаходку к глазам.

— Та-ак… Сигареты «Мальборо». Ваши?

— Да. Я курила «Мальборо».

— Вот и ладушки. Значит, место вы признаете. Свои лыжипризнаете?

— Да.