— Простите.

— Думаю, вам стоит забыть об этом прискорбном случае.

С кем не бывает… Вы, наверное, переутомились.

— Я не знаю… Может быть.

— Во всяком случае, программа-минимум выполнена: лыжимы все-таки нашли. Идемте, обрадуем всех остальных.

Ольга внимательно посмотрела на Звягинцева — старыйподвыпивший бульдог оказался удивительно тактичен, он выбрал самый щадящийвариант: найдены дорогие лыжи богатой туристки, причем довольно оперативно…

— У вас есть книга жалоб и предложений? —неожиданно спросила Ольга.

— Не понял?

— Хочу вынести вам благодарность в связи с удачнымзавершением игры "Найди «Radarc». Вы не возражаете?

— Лучше угостите меня пивом как-нибудь. Я иногдазахаживаю в «Ричард Бах».

«Сто против одного, что ты торчишь там каждый вечер!»

— Хорошо, я угощу вас пивом. Как-нибудь. Еще разпростите за беспокойство. И забудьте то, что я наплела вам про пещеру. Похоже,я действительно была не в себе.

— Уже забыл, — с готовностью сказал Звягинцев.

Ольга поднялась и побрела к группе искателей приключений,поджидающих их под сосной.

— Ну как? — нетерпеливо спросил Марк.

— Все в порядке, — потухшим голосом сказалаОльга. — Твои семьсот долларов найдены. Можешь не волноваться.

— А… То, о чем ты рассказала? Пещера, факелы…

— Боюсь, ты был прав. У меня было временное помутнение.Я вела себя просто глупо.

— Ты вела себя выше всяких похвал, кара. Нужно забытьэто, как страшный сон…

— Разве можно забыть страшный сон? Я хочу в коттедж,Марк. Хватит с меня этих дурацких скал и этого дурацкого снега.

— Все будет, как ты хочешь, кара.

…Они вернулись в коттедж вдвоем. Инка отправилась кататься(не пропадать же таким великолепным солнечным дням, такому великолепному,такому ухоженному снегу! И вы присоединяйтесь, не будьте идиотами). Звягинцев,Влад и Иона исчезли, как и полагается исчезать обслуживающему персоналу —незаметно.

Остаток дня Ольга пролежала в кровати, свернувшись клубком иодносложно отвечая на вопросы Марка. Ни ночь, проведенная в горах, нибессмысленный вояж к скалам даром не прошли, и ко всем свалившимся на неенеприятностям и несчастьям добавилась еще одна: Ольга простудилась и почти немогла говорить. Вызванный по этому поводу врач порекомендовал постельный режимв течение нескольких дней, компрессы на горло и прочие радости народноймедицины (мед, молоко, прополис — ну и гомеопатия, друзья мои, гомеопатия).Пунктуальный Марк выполнил все наставления врача, достал мед, молоко и дажескормил Ольге пол-упаковки какого-то новомодного средства против ангины. Он, вотличие от беспечной Ольги, всегда брал с собой в поездки маленькую походнуюаптечку. Ольга безропотно выпила молоко, которое ненавидела с детства, исмирилась с компрессом. Только горчичники вызвали глухой протест, но и здесьМарк сумел сломить ее сопротивление:

— Ты не должна так легкомысленно относиться к своемуздоровью, кара.

Ольга кивнула головой — ей было больно: и глотать, иговорить.

Ближе к вечеру забежала Инка, оставив за порогом компаниюмолодых людей спортивно-кобелиного типа.

— Я иду развлекаться, — радостно сообщилаона. — Катаем шары на деньги. Вы как?

— Ольга заболела, — сдержанно сказал Марк, а Ольгапоказала на обмотанное горло: не могу говорить…

— Ну, ты даешь, Лелишна! — искренне огорчиласьИнка. — Нашла время! Как будто у тебя в Москве не будет времени валяться сангиной. Значит, вы сознательно бросаете меня в лапы насильников,эксгибиционистов, вуайеристов и любителей чужих хорошеньких жен?

— Откуда такой букет, милая? — Марк презрительновыгнул губы.

— Других мужчин не бывает. Если они, конечно, неидейные импотенты и не служители культа.

— Вот как?

— За исключением моего мужа, разумеется.

— Главное, чтобы ты помнила об этом, когда будешьошиваться в кегельбане.

— Я никогда об этом не забываю, Марк, душка.

Дав несколько псевдомедицинских наставлений подруге и по случаювяло подколов Марка (вот видишь, Марк, до чего ты довел красавицу-жену, готованочевать под открытым небом, но только не с тобой в одной постели!). Инкаумчалась, пообещав заглянуть попозже.

Ольга же безропотно пожелала Марку спокойной ночи и безропотноприняла снотворное.

— У меня болят глаза, милый…

— Это от солнца и снега. Нужно носить очки. Носисолнцезащитные очки для профилактики, и все пройдет. Договорились?

— Хорошо… И еще. Не сдавай меня в психушку,Марк! — жалобно попросила она, приняв таблетки; из обложенного горлавырвался только жалкий сип, бледное подобие голоса. — Пожалуйста, все, чтоугодно… Только не в психушку…

— Ну о чем ты говоришь? — Он обнял ее, и, странноедело, его объятия вдруг показались Ольге фальшивыми. Примерно с такой же страстьюможно было бы обнять гремучую змею. И дождаться, пока завибрирует погремушка накончике хвоста.

— Ты боишься меня, Марк? — с неожиданной тоскойспросила она.

— Ну что ты, кара! Я боюсь за тебя.

— Нет, ты боишься меня, я вижу. Ты боишься, что со мнойначало происходить то же, что и с моей матерью…

— Какие глупости, кара!

— Нет, не глупости… Ты можешь считать меня кем угодно:сумасшедшей, идиоткой, шизофреничкой, подверженной маниакально-депрессивнымпсихозам. Достойной дочерью своей матери… Но это ничего не изменит. Эта пещерадействительно существует. Я видела ее. Я спускалась туда. Это не было никошмаром, ни бредом.

Марк поморщился.

— Мы же договорились забыть об этой истории, кара.

— Я не могу забыть… Как можно забыть мертвых людей,которые там были? Если бы ты только видел этот ужас…

— Вот что. — Подбородок Марка стал жестким, аброви вытянулись в одну сплошную линию. — Я запрещаю тебе думать об этом.Иначе ты действительно сойдешь с ума.

Как же он отвратителен!

Почему раньше она никогда не замечала этого? На Ольгу вдругнакатила грохочущая волна ярости: она оглушала, она сбивала с ног, ипротивостоять ей было невозможно. Ольга даже сжала кулак, так ей захотелосьударить Марка по лощеной, чисто выбритой физиономии. Но волна отступила так жевнезапно, как и появилась: она уползла в темный океан подсознания.

Ольга закусила губу: что же с ней происходит, в концеконцов?..

* * *

Васька так и не объявился.