цвет. Но когда ушла из органов внутренних дел и стала работать частным образом, то иногда ловила себя на мысли, что работу полицейских недооценивают. Над ними могут посмеяться, их методы оспариваются, что всегда сводится к одному: умных и светлых голов в полиции нет. Кончились. И вот когда я натыкалась на хотя бы самый крохотный намек на подобное мнение, на сарказм, на что-то похожее, я не могла пройти мимо. Становилась ревнивой волчицей и заступалась за своих, пусть и бывших, коллег. И всегда потом жалела о том, что вмешалась.

– Да я ничего такого не хотел, – сдулся Юсов. – Знаю, как серьезно работает полиция в больших городах. Сам там бывал. В курсе. И Сергеич тоже знает.

– Ладно, – пресек его Вадим. – Никто ничего плохого не сказал. Все в одной кастрюле варимся.

– Это я уже понял, – расслабленно выдохнул начальник дежурной части и уступил нам дорогу.

Вадим разложил на столе документы и пригласил меня присесть в кресло.

– Ознакомьтесь, – предложил он. – Здесь все, что у нас есть по неопознанному трупу и происшествию в целом. Это то, что касается нашего ведомства.

Я принялась читать. Протоколы осмотров, показания очевидцев и пострадавших представляли собой довольно объемную папку, но я внимательно изучала абсолютно все. Старалась ничего не пропустить. В скором времени поняла, что мне попадается много лишнего, но общая картина произошедшего яснее не становится. Поэтому я решила пойти другим путем.

– Вот то, что вы мне дали, – я накрыла рукой папку, – обязательно к прочтению?

– В общем-то, если вы хотите ясно представить ситуацию… – начал Вадим.

– Но нас же интересует один человек. А если точнее, то документация, которую должен был предоставить судебно-медицинский эксперт.

– Там и должно быть. Вы поищите.

Я еще раз перебрала бумаги и ничего похожего не нашла. Вадим нахмурился, подошел к столу, открыл папку и в свою очередь также проверил документы.

– Не вижу ничего такого, – пробормотал он, потирая подбородок. – Странно, а куда же все это делось?

– А эксперта вызывали из области или у вас свой в городе есть? – спросила я.

– Приезжал из областного центра, – припомнил Вадим.

– Значит, у него должны сохраниться копии.

– Так это же запрос надо делать, – расстроился Вадим. – Нет, погодите-ка. Я же лично все сюда складывал. Мне еще Юрий Константиныч помогал.

– Начальник дежурной части? А он какое имеет к этому отношение?

Вадим отодвинул папку и присел на край стола.

– Я вам напомню, Татьяна, что когда поезд сошел с рельсов, то помогали многие. Юрий Константиныч тоже вызвался. Пост свой он не бросил – в дежурной части всегда присутствует сотрудник. Она не пустует. А уже потом, когда мы вернулись к своим делам, то он помог мне с документами. Проконтролировал, так сказать.

– Начальник дежурной части контролирует действия своего начальства? – уточнила я.

– Не цепляйтесь к словам, – посуровел Вадим. – Ни одна инструкция не нарушена.

– Но документов-то нет.

Вадим даже взгляд не отвел.

– Я удивлен не меньше вашего, – признался он. – Обычно в документах у нас порядок, я сам за этим строго слежу. Периодически провожу проверки, никого заранее не предупреждая. Все должно быть четко не только в компьютерах, но и в бумагах.

– Поддерживаю, – сказала я. – Сама люблю во всем порядок.

– А сейчас я в полной растерянности. Но дайте время. Возможно, я сам отдал бумаги кому-то, а потом забыл об этом.

– Да вы передо мной не отчитывайтесь, Вадим, – смягчилась я. – У вас тут не ревизор сидит, я же здесь по другому поводу.

– Да, чемодан, – очнулся он. – Вы решили, что он мог принадлежать той девушке?

– Той девушке, которую никто не ищет. Той самой девушке, которую уже похоронили, – ответила я. – И я пока что ничего про нее не знаю.

…

Пицца была съедена, чай выпит. Все документы, которыми меня снабдил Вадим, аккуратно разложены по стопочкам.

– Ее обнаружил именно Юрий Константинович. Знаете, Таня, там ведь не до субординации было – все просто старались помогать сотрудникам МЧС и медикам, ведь именно на них легла основная нагрузка. Случайные прохожие или туристы, которые разбили неподалеку палатку, пожарники и даже те из пассажиров поезда, которые не пострадали, работали слаженно, будто бы все были одной командой. Никто никому на ноги не наступал, не переходил дорогу, не командовал. Я такое, пожалуй, впервые в жизни видел. Все были равны, вот я о чем. А Юрий Константинович постарше меня, тоже родился в нашем городе, знает всех тут давно. Иногда позволяет себе перейти со мной на «ты», но я не против. Он это делает нечасто и палку не перегибает.

– Это я уже поняла.

– Отлично. Значит, ничего не стану объяснять. Сразу к делу. Помню, что Федор Буслаев сразу же бросился вызволять застрявших. Кого-то в вагонах придавило, кричали, звали на помощь. Как потом выяснилось, в основном людьми руководили страх и паника. Помните, я сказал, что серьезные травмы были только у четверых? Вы еще удивились, что так мало пострадавших.

– И пятой была та самая, которую так и не опознали, – добавила я.

– И нашел ее именно Юрий Константинович. Вынес на руках из леса. Сказал, что обнаружил уже без признаков жизни.

– И что же сказал эксперт?

– Она умерла от ушиба головного мозга. Наверное, получив травму, стала дезориентированной и пошла в лес. Вполне вероятно, что ее состояние просто не заметили. Она же все-таки как-то передвигалась, а это что-то типа отвлекающей составляющей: если человек способен стоять на ногах, то срочная помощь ему не требуется.

– Кошмар, – не выдержала я. – Как можно было не заметить, что она ничего не соображает?

Вадим прижал палец к столу и стряхнул с него несколько прилипших кунжутных зернышек.

– Думаю, в тот момент она была в своем уме и мыслила достаточно ясно. Просто не осознавала всей серьезности ситуации. А вот то, что никто не обратил внимания на ее маршрут, мне тоже не нравится. Но я понимаю, что люди могли быть заняты другими делами. Там была страшная суматоха.