— Логично. Мне нравится, как вы рассуждаете, хотя я всегдаподсознательно помню вашу профессию. Она у вас слишком кровавая, Цапля.Слишком.

— Ничего подобного. Работа как работа. Я еще не пришил ниодного хорошего человека. Убирал только мерзавцев.

— Это не оправдание.

— А я и не собираюсь оправдываться.

— Когда все закончится, я расскажу вам об одном деле, —пообещал Дронго, — и вам придется за него платить.

— Не нужно угрожать, — мрачно попросил Цапля, — нам ещенужно дожить до конца.

— А вы-то чего боитесь? Вам, наоборот, все карты в руки. Вону вас в помощниках целая команда.

— Я не люблю, когда мне не доверяют. Я привык работать водиночку. А здесь слишком много людей. Это неприятно.

— А ваши собственные помощники? Они мне были оченьсимпатичны.

— Типичные американские дурачки, — отмахнулся Цапля, — ониведь все, как дети. И полицейские, и воры. Все друг другу доверяют, даже чекамииногда расплачиваются. А их налоговые декларации чего стоят! Представляете — унас в России человек сам пишет, сколько получил, и сам идет платить лишниеденьги. Да над ним все соседи смеяться будут. А здесь это в порядке вещей.

— Не любите вы Америку.

— Ненавижу, — с неожиданной злостью вдруг ответил Цапля, —зажравшиеся дураки. Все лохи пустоголовые. Разговариваешь с таким и видишь,какой дурак. У нас в России улицы бы подметал из-за дури своей, а здесьсолидный человек, свой магазин имеет.

Автомобиль въехал в Манхэттен с Тридцать четвертой улицы. Навсякий случай Цапля сделал небольшой крюк и, выехав на Парк-авеню, поднялсязатем до Пятидесятой стрит, где находился отель. Не доезжая до «УолдорфАстории», он мягко затормозил.

— Приехали.

Дронго взялся за ручку дверцы, и вдруг Цапля спросил, как-тоособенно неприятно улыбаясь:

— А куда делась ваша спутница? Ее в «Мэрриоте» уже не было.Или вы решили оставить ее Рябому? Он, кстати, терпеть не может всех негров. Инегритянок тоже.

— Значит, так, — решительно сказал Дронго, обращаясь кЦапле, — я прощаю вам этот юмор в первый и в последний раз. Если вы ещекогда-нибудь или где-нибудь вспомните о ней, это будет последнее в вашей жизнивоспоминание. Я вас просто убью. Вы запомнили? До свидания.

Он хлопнул дверцей машины изо всех сил и поспешил к отелю.Только через минуту Цапля наконец отъехал.

В отеле было прохладно и свежо. Дронго, заметив в концевестибюля телефон, подошел к нему и, опустив несколько монет, набрал телефонВашингтона.

— Мне нужен господин Уваров, — попросил он незнакомогомужчину.

Через минуту трубку взял Уваров.

— Это говорит Крылов, — напомнил Дронго, — как у вас дела?

— Плохо, — почти простонал Уваров, — он звонил сегодня утромпрямо в посольство. Требует денег. Говорит, осталось три дня.

«Какой кретин, — с раздражением подумал Дронго. — Телефонведь наверняка прослушивается ФБР. Это же надо уродиться таким идиотом». Онбыстро положил трубку.

Значит, у него в запасе всего три дня. Нужно торопиться.Если он опоздает, сорвется операция, готовившаяся столько лет. Может пострадатьчеловек, одиннадцать лет живущий другой жизнью. Дронго почувствовал невольнуюгордость за своего коллегу. На такое может пойти только очень волевой и смелыйчеловек. И теперь судьба этого человека в его руках.

Слышавший их разговор сотрудник ФБР сделал в своем журналеспециальную запись.

Сухумские события девяностого года по своему масштабу ичислу участвующих в нем лиц могли стать сенсацией на долгие годы в прежние,советские времена. Но начало девяностых годов было характерно нарастаниемобщего развала огромной страны, нестабильностью в Карабахе, в Осетии, вТаджикистане, в Литве, в Москве.

Отличившаяся в Сухуми группа «Альфа» будет переброшена черезнесколько месяцев в Вильнюс и подставлена высшим советским руководством какглавный виновник происшедших в Литве трагических событий. Горбачев, уже попривычке, сделает круглые от удивления глаза и всю вину, в который раз (!),возложит на армию и правоохранительные органы.

Но сухумские события, забывшиеся потом из-за большогоколичества происходивших в стране и в Грузии событий, тем не менее быличрезвычайными и едва не привели к провалу так хорошо продуманной легенды АндреяКирьякова.

В начале августа в следственном изоляторе Сухуми былоскладировано более трех тысяч стволов оружия. Уже тогда грузино-осетинские игрузино-абхазские отношения начали обостряться, и было принято решение изъятьоружие у населения. А так как его хранить было негде, решено было хранитьоружие в переполненной особо опасными рецидивистами тюрьме.

Некоторые преступники об этом знали. К этому времени вСухуми оказались переведенными туда особо опасные преступники — ГеоргийХабашели по кличке Генерал и Владлен Клычков по кличке Клык. Руководство МВДполучило оперативную информацию о том, что в сухумской тюрьме, или изоляторевременного содержания, как его называли обычно, готовится массовый побег. Итогда в Сухуми был этапирован Сказочник, попавший в одну камеру с Хабашели иКлычковым.

К этому времени в тюрьме скопилось уже несколько десятковособо опасных преступников, среди которых были убийцы, грабители и воры взаконе. Все они томились в изоляторе в ожидании расследования и суда. Но общеесостояние большого бардака, в котором пребывала страна, сказалось и на еетюрьмах. В нарушение всех уголовно-процессуальных норм в Сухуми обвиняемые втяжких преступлениях томились месяцами без суда и законного приговора, что самопо себе было неслыханным нарушением.

Андрей ждал связного офицера, который должен был появитьсядесятого. Но блокада железной дороги не дала возможности сотруднику МВД СССРпоявиться в тюрьме вовремя, а с другими офицерами Андрей не имел права вступатьв контакт. Тем более что среди них были нечистоплотные люди, просто сдающиесвоих стукачей паханам за приличные суммы.

Одиннадцатого августа начался захват тюрьмы. Были захваченыофицер и двое постовых сухумского изолятора. Подготовившимся заранеепреступникам удалось взломать стены помещения и пробиться к оружию. Тысячистволов и боеприпасы, хранимые вместе с оружием, оказались в руках особоопасных преступников. Но самое страшное было впереди.

Выступление подготовили несколько рецидивистов, которые принеудаче должны были взять вину на себя. Опытные воры в законе должны былиостаться как бы вне этой свалки, а при первом удобном случае покинуть изолятор.

Андрей пережил самые трудные минуты в своей жизни, когдазаключенным удалось проникнуть в кабинет заместителя начальника изолятора пооперативной работе и ознакомиться с картотекой, хранившейся там. Сразу быливыявлены трое стукачей, исправно доносивших о других заключенных и дажепоощряемых руководством. Участь этих людей была решена. Их не убивали, ихпросто насиловали, делая пожизненными париями и отверженными. В любой тюрьмеотныне они должны будут отбывать свой позорный номер, откликаясь на любойпризыв любого гомосексуалиста.