Андрей с ужасом ждал, когда прочтут его дело, но здесь всеоказалось в порядке. В его деле были перечислены только проступки и наказания,характеристики и справки. Его настоящее личное дело в Сухуми, разумеется, непопало.

В этом не было ничего необычного. Подобная системаагентурной работы сотрудников МВД и КГБ, а также их осведомителей быларазработана в сталинские времена и сильно усовершенствована при личном участииАндропова.

Местные стукачи райотделов милиции и государственнойбезопасности были, как правило, мелкие сошки, уголовники, сутенеры,проститутки. В УВД города и в областных управлениях госбезопасности и милицииимелись свои осведомители, уже отличные по своему социальному статусу. Срединих были учителя, врачи, инженеры, служащие — словом, люди, представлявшие весьсрез общества того времени.

И, наконец, на центральные аппараты республик работали уженаиболее видные представители науки, культуры, искусства, государственныеслужащие более высокого ранга. При этом, не особенно доверяя республикам,центральные аппараты КГБ и МВД страны имели напрямую своих осведомителей,неизвестных в республиках и дающих параллельную с местными органами властиинформацию.

Специальным циркуляром запрещалось вербовать партийныхработников и сотрудников спецслужб. Правда, союзные ведомства обходили и этотпункт, предпочитая иметь своих людей даже в аппаратах ЦК компартий союзныхреспублик. А в КГБ даже практиковали вербовку сотрудников МВД для последующейработы на аппарат госбезопасности. Андропов не любил коррумпированную милицию ине доверял ей. Именно по его приказу тысячи сотрудников КГБ начали переходить вМВД якобы для укрепления органов милиции на местах. На самом деле шла жестокаяборьба с коррупцией и разложением в аппаратах МВД СССР и республик.

Эти четыре дня безумной вакханалии были самыми тяжелымиднями в жизни Андрея. Не сомневаясь, что штурм состоится и тюрьма будет взятаприступом, Андрей уговаривал других заключенных не издеваться над заложниками,проявлять уступчивость во время переговоров. Он не знал, что в Сухуми прибыласпециальная антитеррористическая группа «Альфа», но понимал, что противвосставших вооруженных бандитов будет применена сила.

Собравшиеся на совещание преступные авторитеты решилитребовать БТР, чтобы прорываться на нем через весь город в горы. Андрей пыталсяих отговаривать и даже сумел убедить отказаться от БТР, который в горах не смогбы развить приличной скорости. Теперь восставшие просили микроавтобус.

Андрей понимал, что главное для участвующих с другой стороныпрофессионалов КГБ и МВД — выманить наиболее опасных главарей мятежа из стенизолятора. Выманить и обезвредить. И тогда можно будет решать вопрос обостальных заключенных.

Автобус был подан лишь после долгих переговоров. Теперь всезависело от профессионализма действий группы «Альфа». Как и предполагалКирьяков, автобусу не удалось выехать со двора тюрьмы. Направленным взрывом онбыл остановлен, и отборные ребята из «Альфы» обезвредили и разоружили всехнаходящихся в нем руководителей мятежа. А затем пошли на штурм изолятора.

Именно в этот момент произошло то событие, о котором Андрейпозже часто вспоминал.

Во время атаки спецназовцев один из заключенных сревольвером в руках оказался за спиной нападавшего. Воспользовавшись этимобстоятельством, он с удовольствием поднял пистолет, целясь в совсем молодогопарня. Заметив это, Андрей одним резким движением выбил оружие из рук бандита идал возможность спецназовцу надеть наручники на этого рецидивиста. Когда онивыходили из этого помещения, он, кажется, увидел в конце Генерала, запомнившеговсе случившееся. Но внимательнее разглядеть он не успел. Правда, его поступокмог быть объяснен вполне логическим милосердием или расчетом на то, что он опасалсяпоследствий мести для этого бандита со стороны сотрудников милиции.

Но, конечно, для авторитетного Сказочника это былонепростительным нарушением. Пришлось позднее этого заключенного переводить вмаленький сибирский лагерь всего на шестьдесят человек и держать там еще пятьлет.

А сам Андрей был якобы этапирован в Москву. И там увиделнаконец своего сына, уже достаточно взрослого и самостоятельного. МаленькомуАндрею шел пятнадцатый год, и он был развит не по годам, сказывалась сытаязаграничная жизнь.

Андрей получил отпуск за несколько лет и мог теперьпозволить себе даже видеться с мальчиком, приехавшим на каникулы к бабушке. СЛарисой никаких особых отношений у него не было, она сохраняла трогательнуюверность своему придурковатому мужу, работавшему теперь во Франции и, послухам, готовившемуся получить в скором времени ранг посла. А это было заветноймечтой любого дипломата.

Это были лучшие дни в его жизни. Он проводил с сыномнесколько часов в день, наслаждаясь каждым мгновением общения с мальчиком. Емуудалось заинтересовать парня стрельбой в их ведомственном тире, и он водил тудапарня в отдельный бокс, где их никто не мог видеть. Несмотря на строжайшийзапрет своего руководства, он приходил на встречи с мальчиком, никогда негримируясь, словно забыв о строгих законах конспирации. Андрей встречался сосвоим сыном, и это наполняло смыслом его жизнь, делало его дальнейшую работу нетакой уж бессмысленной.

Лариса, понимая его чувства, не мешала этим встречам.Видимо, что-то начал понимать и мальчик, задававший достаточно серьезныевопросы, но ни разу так и не спросивший, почему старый знакомый его матери стаким вниманием и непонятным волнением встречается с ним.

Лишь в последний день, когда они должны были расстатьсяперед поездкой младшего Андрея во Францию, состоялся этот памятный и трудныйразговор, о котором Андрей Кирьяков помнил всю жизнь.

Они медленно шли по улице Горького, поднимаясь вверх кплощади Маяковского, когда вдруг мальчик спросил:

— А вы вместе учились с мамой пять лет?

— Да, в университете, — удивился неожиданному вопросуАндрей.

— А потом вы получили распределение на Урал?

— Откуда ты знаешь?

— Мама рассказывала.

— Да, — ответил Андрей, — я тогда уехал на Урал и работал вмаленьком уральском городке. Ты, наверное, таких и не видел.

— Вы были инспектором полиции?

— В СССР нет полиции, — терпеливо разъяснил Андрей, — у насмилиция, и я был инспектором уголовного розыска и следователем. А потом меняперевели в другой город, побольше, и только потом в Москву, где я встретил васс мамой.

— Вы ее любили? — спросил мальчик.

Он посмотрел на Андрея, и тот понял, что не имеет прававрать.

— Да, — сказал он честно, — у тебя очень красивая мама.

— Вы с ней спали? — У мальчика было явно «западное»понимание вопроса. Он не видел в этом факте ничего необычного.