— Значит, вам больше всего понравился суп? — с улыбкой уточнила Элизабет, уже прикидывая, каким фасолевым блюдом можно было бы удивить столь придирчивого гостя. Однако Энтони тут же выбил почву у нее из-под ног.

— Мне понравилось все, что выбрала для обеда миссис Харви, — заявил он. — Она сумела угодить и мужу, и гостям, а заодно показать лучшие качества своего повара. Так что доктору Харви очень повезло с хозяйкой.

— Рада, что вы тоже так считаете! — в легком недоумении от этого выговора сказала Элизабет. — Большинство местных жителей не простило доктору Харви женитьбы на ирландке, как будто национальность способна определять душевные качества человека. По мне так главное — чтобы брак был крепким и счастливым, а миссис Харви всегда казалась мне достойной спутницей для доктора. Вы же, обнаружив у нее и другие положительные черты, лишь утвердили меня в этом мнении, чем я несказанно довольна. Доктор Харви своим отношением к людям заслужил семейный уют, и теперь, побывав у него в гостях, я совершенно за него спокойна. С таким тылом он справится с любыми неприятностями!

— Так вы сегодня устраивали миссис Харви смотрины? — усмехнулся Энтони, и Элизабет, желая скрыть истинную причину первых расспросов, согласилась с этой. Пусть так: в конце концов, ничего неприличного она не делала. Просто позаботилась о хорошем человеке. Как мистер Рид заботился о своей невестке.

Однако поручение отца по-прежнему оставалось невыполненным, и Элизабет решила подойти к нему с другой стороны.

— Мистер Рид, а ведь вы наверняка часто обедали в лучших столичных ресторанах, — не беспокоясь о плавном возвращении к предыдущей теме, проговорила она. — Можете сравнить их кухню с домашней? Нам, бедным провинциалам, редко удается побывать в Лондоне и еще реже — заполучить столик в действительно достойном месте. Мы с Эмили лишь однажды ужинали в «РЛС» — после папиного прошлогоднего триумфа на Королевских скачках. Я была так взволнована его победой и так огорошена великолепием интерьеров и блеском посетителей, что почти не запомнила вкуса подаваемых блюд, о чем теперь весьма сожалею. Если бы вы сочли возможным рассказать мне о самых изысканных блюдах, которые пробовали, мы бы попросили нашего повара приготовить их и устроить настоящий праздник. Папа давно…

Она осеклась, заметив краску на его скулах, и в полном недоумении замолчала. Что она такого сказала, чтобы смутить мистера Рида? Даже если он никогда не был в ресторане, вряд ли это могло стать весомым поводом для его замешательства. А никаких других объяснений ей даже не приходило в голову.

— Я… вовсе не такой любитель ресторанов, каким, вероятно, вам кажусь, — пробормотал Энтони, тщетно стараясь взять себя в руки. В «РЛС» он бывал дважды — и оба раза в компании Джулии Дервиш. В первый — она приглашала его на свой день рождения. Помимо него на нем присутствовало еще человек десять; каждый платил сам за себя, и Энтони, тогда еще не закончивший учебу и экономивший каждый пенс, позволил себе лишь самую дешевую закуску. Стоило отдать должное друзьям Джулии — они не подняли его на смех, напротив, принялись припоминать времена, когда сами только пробивались в люди и могли лишь с завистью всматриваться в освещенные окна «РЛС». Так что праздник прошел в весьма теплой обстановке, однако Энтони при всем своем желании не мог бы описать прелести представленного меню.

Второй раз они с Джулией отмечали в ресторане получение звания барристера, и рассказать об этом случае невинной девушке, в которую он был без памяти влюблен, Энтони не согласился бы и под угрозой расстрела. И дался же Элизабет этот «РЛС»! Да чтобы он сгорел вместе со всеми своими эксклюзивными рецептами!

— Мои клиенты для встреч с адвокатом предпочитают менее многолюдные места, а я за подготовкой к делам зачастую просто забывал об обеде, и лишь забота Китти не позволяла мне лечь спать голодным. Однако по сравнению с ее стряпней любая домашняя кухня, поверьте, покажется райским угощением.

Он улыбнулся, надеясь, что тем самым закончит обеденную тему, однако никак не ожидал разглядеть в глазах Элизабет мягкое сочувствие.

— Простите меня, — неожиданно проговорила она. — Я привыкла считать барристеров весьма обеспеченными людьми и не подумала о том, какими трудами и лишениями досталась эта должность вам. Мне стыдно за мою бестактность…

— Мисс Уивер! — перебил он ее, не желая, чтобы она унижалась. — Пожалуйста! Вы не имеете к этим трудностям никакого отношения, поэтому не корите себя за то, чего не могли знать! Ваша семья дала мне шанс, и только благодаря ему я стал тем, кем стал. Все остальное смело может быть забыто, тем более теперь, и вы не можете с этим не согласиться, жаловаться мне не на что!

Однако Элизабет почему-то покачала головой.

— Вы удивительный человек, мистер Рид, — проговорила она. — Легко прощаете причиненное вам зло и так долго помните добро, стараясь дать за него куда как больше, чем получили сами. Право, я думала, что такие герои встречаются лишь в женских романах.

Он повел плечами, не видя в своих действиях ничего необыкновенного.

— Я давно убедился, что жизнь обладает куда как большей фантазией, чем любой из писателей, — ответил он. — Что же касается моих обид, то, рискуя испортить столь идеальный образ в ваших глазах, я все же предпочту быть честным.

Я вовсе не забываю их — лишь не упиваюсь местью и не трачу на нее все силы. Однако никогда не упускаю случая воздать по заслугам, и скорое слушанье по делу Мортона станет лучшим тому доказательством.

— Уильям Мортон — злодей, каких еще поискать! — воскликнула Элизабет. — И помочь отправить его на каторгу вовсе не расплата за обиду, а святое дело и долг каждого честного человека! Так что не пытайтесь очернить себя в моих глазах, мистер Рид! О вашем благородстве я останусь при своем мнении!

— В таком случае мне остается лишь поблагодарить вас за него! — с улыбкой поклонился Энтони, запретив себе думать о том, чего на самом деле стоило его благородство. Нет, он обязан был рассказать Элизабет правду о своем происхождении! Если ее не смутила его полуголодная юность, быть может, она найдет в своем сердце понимание и для всего остального? Его восхитительный ангел! Такой, какого даже в книгах не бывает!

Как же хотелось вместо этих холодных вежливых слов коснуться ее руки, прижать ее к груди в знак признательности за такое отношение и в выражение самой глубокой преданности. Склонить голову, покрыть благодарными поцелуями ее сомкнутые пальцы — неспешно, нежно, один за другим, чувствуя, как подрагивают они от его горячих губ, — после ее шалости на Квантокских холмах вдруг появилась надежда на то, что Элизабет он небезразличен. Энтони едва не сорвался, осознав это, когда увидел в ее глазах помимо азарта из-за погони еще и читающееся ликование вперемешку с самой искренней нежностью. Это было сродни яркой радуге на грозовом небе, обещавшей какое-то невероятное нежданное счастье.

И только горечь его происхождения и неправедного детства висела дамокловым мечом, сковывая члены, вымораживая душу, пытая своей тяжестью. Можно ли их простить? Можно ли с ними смириться? Можно ли принять в свою чистую жизнь человека с подобной репутацией? Энтони прикладывал все усилия, чтобы доказать Элизабет свою нынешнюю безупречность. Да что там, он готов был рискнуть жизнью, лишь бы сохранить имя незапятнанным из одного уважения к вере ангела-хранителя. Но он ничего не мог поделать со своим прошлым, в котором не было ни одного повода что для гордости, что для прощения. И чем дольше Энтони скрывал его от Элизабет, тем все более тяжким оно чудилось и тем страшнее казалось открыть его, рискуя потерять все те нечестные мгновения счастья, что Лиз дарила ему в своем неведении. И они тоже после жгли раскаянием, будто вора, укравшего то, что принадлежало не ему. Энтони был знаком с этим чувством с самого младенчества. Но тогда у него были хоть какие-то оправдания. А сейчас — лишь слабость собственного характера.