тела, а затем, когда привязь натянулась слишком сильно, резко дёрнулся следом. Момент переноса длился едва ли миг, но ощущался нескончаемым.

— Озеро, — сказал Верилий и поскрёб густую щетину. Звук был такой, будто наждачной бумагой провели по дереву. — От озёр сплошные неприятности. Они зеркала, которые показывают суть. Но у них прожорливые пасти.

Дымка сгустилась в плотный липкий туман, скрадывавший расстояние. Верилий вдруг яростно повернул штурвал, однако баржа не сдвинулась с прежнего курса.

— Ага, — произнёс навигатор, — так просто нас не отпустят.

Глава 25

Течение, подхватившее баржу, было так сильно, что даже полностью выкрученный руль не заставил её сменить курс. Поднятые паруса бессильно обвисли; на озеро опустилось душное, липкое безветрие.

Из кают, подгоняемые смутной тревогой, выбрались остальные. Они сгрудились на носу вокруг меня, будто искали спасения в толпе. Даже Верилий оставил штурвал, чтобы подойти ближе. Вонь застарелого пота и махорки едва пробивалась сквозь пелену смрада, источаемого озером.

Небосвод затянули тучи, однако с ними не пришла тьма. Её разгоняло зловещее зеленоватое свечение, поднимавшееся из толщи воды. Оно придавало коже авантюристов нездоровый землистый оттенок. Я спросил у Энель, не ощущает ли она магии в этом излучении, и ашура растерянно пожала плечами:

— Кажется, нет. Но в Области пространство искажено, а рассеянная мана, она… будто запятнана. Это трудно описать тому, кто не может самостоятельно ощутить магический фон.

— То есть ты не можешь творить заклятия?

— Могу, но… Я бы не хотела. Здесь повсюду скверна, природу которой я не понимаю. Но её намерения читаются легко: она жаждет проникнуть в моё тонкое тело. А что будет тогда, я и предположить не возьмусь.

Словно откликаясь на её слова, сияние начало пульсировать, словно пыталось что-то нам передать. Предупредить. Испугать. Пообещать.

В коварных сумерках волны неспокойного озера напоминали пасти, которые разбивались о борт «Счастливого беглеца», обламывая о него жидкие игловидные клыки. В глубине каждой распахнутой глотки моргало разъярённое зелёное око, беспрестанно менявшее размеры и форму. Озеро наблюдало за нетерпеливыми попытками волн сокрушить наше судно. Оно выжидало.

Справа ко мне прижалась Айштера. Она не отрывала взгляда от воды, зачарованная её хищным танцем. Тело фелины слегка подрагивало от волнения и страха. Она пробормотала:

— Оно манит… Хочет, чтобы я прыгнула…

Внутренности скрутило ледяной судорогой. Я отвернулся от зелёного мерцания и накрыл глаза Айштеры ладонью. От неожиданности она фыркнула, и пальцы обдало волной тёплого воздуха.

— Не смотрите на воду! — крикнул я. — Она подавляет волю!

Предупреждение было излишним. Никто больше не осмеливался вглядываться в лукавую пучину. Даже Чжинри не притронулась к записной книжке, чтобы сделать зарисовку, хотя в её случае преградой выступил не страх. Она, без кровинки на лице, сидела на палубе и громко проклинала усилившуюся качку.

Первой остров заметила Йована — рукой указала на белёсую дымку. Из неё выступил скалистый берег, перед которым тут и там вспучивались искривлённые холмики полуобнажённых коралловых рифов. Между ними плавали тёмные сгустки неясной формы.

— Озеро требует, чтобы мы причалили! Оно тащит баржу к острову! — воскликнул Верилий.

— Больше похоже на то, что оно хочет посадить нас на мель, — заметил Утимару, кутаясь в плащ. Его вновь знобило.

— Если не сопротивляться течению, оно отпускает руль, — возразил старик, — я проведу «Беглеца» между рифами, но дальше дело за вами. Или вы выполните желание Клубка, или он проглотит нас всех.

При всех недостатках навигатора кораблём он управлял мастерски. Баржа огибала опасные рифы, не поддаваясь напору зубастых волн. Я убедил себя в том, что мы достигнем отмели и успешно высадимся на берег. Или, по крайней мере, попробуем, ведь мощные волны могли запросто опрокинуть хлипкую лодку, не внушавшую доверия и в обычную погоду.

Баржа едва заметно содрогнулась. Поначалу я испугался, что она всё-таки напоролась на камни, и, пересилив нежелание, выглянул за борт — вдруг есть пробоина?

В ответ на меня вытаращился мертвец.

Те самые сгустки, что болтались между рифами, оказались наполовину обглоданными телами — кучами костей в истлевших балахонах, соединённых обрывками плоти и тонкими жилами. Одно из них проплывало совсем близко. Свечение, извергаемое озером, усилилось. Изъеденные мышцы содрогнулись, когда скелет вернулся к подобию жизни. Зелёный огонь проник в его череп, вырвавшись через глазницы, — и голова начала стремительно обрастать мясом. За считанные мгновения скелет превратился во вздувшегося, но цельного мертвеца. На его шее темнела цепочка кровоподтёков.

Вздыбившаяся волна вытолкнула труп к судну. Он ухватился за борт цепкими пальцами, которые заканчивались длинными острыми когтями, отливавшими сталью. Он резво взобрался наверх, где я, стряхнув оцепенение, встретил его выпадом нилиса. Тот продырявил голову озерной марионетки насквозь. Во все стороны разлетелись всполохи зелёного света, осквернившие тени. Парой взмахов я отрубил руки и вонзил клинок между рёбер, чтобы вспороть туловище. Труп свалился с корабля, оставив в его дереве отсечённые кисти, словно челюсти гигантского клеща.

Чёрт, почему мне никто не помог?

Ответ не заставил себя ждать.

Меня кольнуло ужасом, когда я услышал крики позади. Я развернулся, вскинув нилис. Другие части корабля тоже подверглись атаке. Йована, Утимару и даже Энель, наплевавшая на предосторожности и призвавшая Аскалон, кромсали марионеток, которые лезли на палубу. Чжинри и Айштера отступили на мостик к Верилию, будто он мог их защитить. Сам же старик невозмутимо пыхтел трубкой и что-то напевал себе под нос, совершенно не обращая внимания на творившееся вокруг безумие.

Ядовито-зелёная скверна собралась под килем «Счастливого беглеца», перетекая к костям мертвецов, что продолжали обрастать плотью. Я разрубал их нилисом, отсекал конечности, спихивал вниз, к сонму жадно открытых пастей, которые пожирали своих изувеченных марионеток. Сердце заходилось в груди, ладони вспотели. Такого страха я не испытывал даже тогда, когда столкнулся с гончими смерти, поднятыми некромагом. Тогда я хотя бы видел настоящего врага, — но как противостоять стихии, как убить то, что породило этот кошмар?

Марионетки отличались поразительным проворством. Если им удавалось забраться на палубу, то сражение рассыпалось на череду отдельных вспышек: вот я уклоняюсь от бритвенно-острых когтей, вот в последний миг убираю ногу, на которую покусился разрубленный пополам труп, а вот — добиваю его ударом в затылок. Не раз я проходил на волосок от гибели. Перед тем как полезть на корабль, марионетки набирали в рот озерной воды и плевались ею; эти плевки, словно едкая кислота, прожигали любую поверхность, на которую попадали.

Несмотря ни на что, мы держались. После смерти Марка я сетовал на то, что не столкнулся с материальным врагом и прокачка через Систему никак не помогла. Теперь же я выживал исключительно благодаря ей. Реальность превратилась в калейдоскоп учащённого дыхания, отрубленных конечностей и коварной жижи, что разъедала палубу.

Сильнейший удар потряс «Счастливого беглеца». Меня тряхнуло, и я еле удержался от падения, инстинктивно запрыгав по доскам, — высокая Ловкость позволила остаться на ногах. Мертвецы, невзирая на всю их прыть, поголовно повалились, кое-кого вышвырнуло за борт.

Стараясь не поддаваться панике, я огляделся и обнаружил, что из нашей команды исчез только Верилий. Другие, даже неуклюжая Чжинри, уцелели.

— Скорее! — заорала Энель, махая Аскалоном, как факелом. — Мы врезались в остров! Спрыгивайте поживее, пока твари не очнулись!

Я походя добил пару шевелившихся марионеток, чтобы добраться до товарищей. Нам повезло. Баржа напоролась боком на небольшой пологий утёс, и прыгать было невысоко. Йована уже успела спуститься и бдительно смотрела за тем, чтобы к месту высадки не подобрались мертвецы. Правда, те и не спешили — топтались по колено в пульсирующей слякоти, из которой пялились зелёные глаза и щёлкали раззявленные пасти.

Я присмотрелся к ближайшей марионетке, и леденящая догадка заставила подпрыгнуть сердце. Балахон, в который был облачён труп, оказался рясой солярного священника. На обрывках гнилых рукавов виднелись изображения солнца.

Насколько сильна Область Аномалий, если с лёгкостью забирает в посмертное рабство слуг Тиларны, а та ничего с этим не делает?

Постаравшись выбросить из головы жуткие мысли, я помог выбраться Айштере и Чжинри. Последним спрыгнул Утимару, меч и одежда которого были перепачканы в бурой дряни. Глаза у авантюриста были ошалевшие, нижняя челюсть подрагивала, точно он порывался закричать. Наверное, я и сам выглядел не лучше.

Остров, на который мы высадились, представлял собой