и пожирать друг друга лишь для того, чтобы возникнуть вновь.

Меня бросило в жар. Даже Ползучужас не вызывал у меня такого отвращения — и страха.

Омерзительная пародия на птицу завизжала, и её слуги помчались на нас. Я лихорадочно призвал нилис и отрубил несколько щупалец у существа, подоспевшего ко мне первым. Отсечённые конечности упали на пол, где растеклись серебристыми лужицами. Из них тотчас поднялись новые отростки, увенчанные крошечными лезвиями. Я едва уклонился от выпада одного из них, метившего в голень.

Визг птицы усилился, она взмахнула крыльями, и в меня устремились длинные копьевидные перья. После того как они врезались в землю, из них вырывался лес толстых щупалец.

Я кромсал, колол и давил, однако враги всё прибывали. На помощь подоспела Энель, и Аскалон замелькал среди чудовищ яркими изумрудными вспышками. Йована не отставала от ашуры. Однако этого было мало, чертовски мало, потому что чудовища напирали неостановимыми волнами, а позади них бесновался демон фонтана, обрушивая на нас кипящую жижу. Инстинкты твердили, что ни в коем случае нельзя позволить ей зацепить меня, и я успешно избегал её, — однако того же нельзя было сказать об атаках мелких тварей.

Одна распорола куртку и оставила чувствительную рану на животе, по счастью, скользящую. Число же царапин поменьше я даже не считал. Они множились с каждой минутой; дышать становилось тяжелее, в висках гулко стучала кровь, вспотевшие ладони соскальзывали с рукояти нилиса.

Замешкавшись после того, как развалил на две половины очередного монстра, я пропустил миг, когда ногу обвило водяное щупальце. Высунувшиеся из него рты вцепились в штанину, в два счёта разорвав её в клочья. Я заколебался, опасаясь неосторожным взмахом оттяпать себе ногу, и в чудовище вонзился шарик яркого света. Оно с многоголосым визгом отпрянуло, и я нашинковал его на куски, растёкшиеся сотнями капель. Капли зашевелились, пытаясь вновь вернуть себе форму, однако процесс был не мгновенным. Я получил передышку.

— Они боятся света! — крикнула подбежавшая Айштера. Над её ладонями парили магические шарики. Твари явно опасались приближаться к ней.

В голове забрезжила идея.

Свет и огонь — в сущности, одно и тоже.

Этим можно воспользоваться.

— Прикройте меня! — завопил я и отбежал, доставая раскалившуюся пластину. Она обжигала кожу, но я проигнорировал боль и крепко сжал её. Острые грани впились в пальцы. Я воззвал к сущности на той стороне, и она откликнулась. Воздух передо мной потеплел, в нём загорелись несмелые язычки пламени.

Это не укрылось от внимания демона. Он заверещал и соскочил с обелиска, избрав меня своей целью. Передвигался — перетекал — он медленно, но это не помешало ему расправить крылья, в которых заблестели нарождавшиеся копья.

А я… я остался на месте. Пропуская через себя бурный поток магии пластины, я не мог пошевелиться. Стоило нарушить концентрацию, и от меня не осталось бы даже пепла.

В клюв чудовища вонзился метательный нож. Вреда демону это не нанесло, однако заставило его отвлечься. Он слегка наклонил уродливую опухоль, заменявшую ему голову, и установился на Йовану. Авиана встала перед ним, поспешно откручивая фальшивую кисть. Покончив с этим, она отбросила её назад — как раз к моменту, когда тварь пришла в себя. Крылья, прежде нацеленные на меня, переключились на Йовану. Перед тем как потоки нечестивой жижи накрыли авиану, она вскинула сжатый кулак — не то в попытке защититься, не то…

Мелькнула безумная догадка.

Неужели Йована ощутила родство с этой мерзкой пародией на птицу — и поприветствовала смерть, исходившую от неё?

В следующую секунду в тварь ударил белоснежный столп энергии. Я метил в клюв, чтобы не задеть Йовану на тот случай, если она ещё жива. Пламя испарило верхнюю часть демона и устремилось ниже. Противоборствующие стихии столкнулись — и победителем из схватки вышел огонь. С громким шипением монстр рассеялся облаком серого дыма, а за ним лопнули и его творения. В ноздри ударил непередаваемый смрад, и я закашлялся, но вонь не остановила меня — я побежал к Йоване в надежде, что она пережила удар.

Авиана застыла в позе, которую приняла перед атакой птицы, но что-то показалось мне неправильным.

Я присмотрелся: на спине авантюристки выросли крылья. Красивые, с крупными ровными перьями, они походили на ангельские и странно блестели. А кроме того…

Обе руки Йованы заканчивались кулаками.

Я замедлил шаг и обошёл девушку по широкой дуге, стараясь понять, в чём дело. Если она выжила, то почему не подаёт знака? А если мертва, то почему не падает?

Лишь вблизи стала ясна разгадка.

Йована превратилась в серебряную статую.

И так вернула себе целостность.

Авиана улыбалась — широкой, счастливой улыбкой.

— Вашу мать, — пробормотал я, ощутив в груди сосущую пустоту, и перевёл взгляд на фонтан.

Тот не проявлял признаков жизни. Вся вода в нём ушла на создание демона.

До меня добрались остальные. Айштера полезла было ко мне с повязками, но её отвлекла Чжинри, которая, переждав сражение в безопасности, с увлечением осматривала поле боя. На глаза ей попалась искусственная кисть Йованы, и кинота подняла её, вознамерившись положить в сумку.

— Оставь! — возмутилась Айштера. — Пусть лежит здесь, вместе с её хозяйкой.

— Йоване она уже ни к чему, — возразила Чжинри. — А бросать неизученный артефакт с неясными свойствами из-за сентиментальности — настоящая глупость!

Они принялись препираться. Энель с ухмылкой наблюдала за их спором. А я потащился к фонтану, забрался в него, с трудом перемахнув через бортик. Возле столба опять нахлынули сомнения. Артефакт был слишком полезен, чтобы оставлять его на дне бездны. Но не торчать же тут до скончания веков?

Я вставил пластину в углубление. Полированная окружность в её центре на миг полыхнула, — и талисман вывалился прямо в подставленные руки.

Не сработало? Или Область ожидала иного?

Краем глаза я уловил шевеление. Часть стены напротив лестницы исчезла, открыв арочный проход.

Навалилась усталость.

Интересно, сколько крови я потерял?

— Отлично. Хоть что-то, — просипел я, усевшись спиной к обелиску.

Там меня и отыскала Айштера.

Глава 27

У фонтана мы задержались, несмотря на то что соседство с могилой демона и грязевые пятна, оставшиеся от его монстров, навевали дурные мысли. Что, если они вновь обретут извращённое подобие жизни? Да и застывшая навеки Йована служила напоминанием об опасностях Области. Но нам требовался отдых. Во время схватки досталось даже Энель, — что уж говорить обо мне, уступающему ей в ловкости? Пострадала и Айштера, которую твари пытались достать издалека, не рискуя подобраться ближе из-за яркого света.

После того как она перевязала мои раны, я попытался поспать, но взбудораженные мысли не дали провалиться в глубокий сон. Сознание наводнили яркие бессмысленные образы, от которых я вздрагивал и просыпался. Мне снились лица людей, которых я никогда не встречал, земли, на которых я никогда не бывал, и явления, объяснить которые не взялся бы даже под страхом смерти. Они рассыпались на отдельные фрагменты, стоило сосредоточиться на них, и собирались в нечто совершенно иное, столь же непостижимое.

Поверхностная дрёма не вернула сил. Если уж на то пошло, очнулся я ещё более разбитым, чем засыпал. Каждая мышца в теле ныла, но надо было двигаться вперёд. Я опасался, что если проведу в этом месте ещё хотя бы час, то оно выпьет меня до дна.

Закончив недолгие сборы, мы потащились к выходу. Впереди шёл я, Айштера и Чжинри держались в середине, а Энель прикрывала тылы. Судя по недовольным взглядам, которые фелина бросала на киноту, а также на подозрительно топорщившуюся сумку той, искусственную кисть Йованы она всё же прихватила.

Эта бережливость — или жадность? — показалась мне странной и смущающей, но выслушивать бурные оправдания Чжинри я был не готов. Наша компания молча добралась до арки и шагнула в длинный широкий коридор, облицованный мрамором. По потолку пунктиром тянулись магические светильники, холодное сияние которых выхолащивало цвета. Пространство подхватывало наши шаги и разносило их гулким эхом.

Однообразную цельность коридора вскоре нарушила развилка. В разные стороны расходились два рукава, оба идентичные до последней жилки на мраморном полу. Пока я стоял, задумавшись над тем, куда пойти — и повлияет ли выбор хоть на что-то тут, в зыбкой и постоянно меняющейся реальности, — Чжинри вдруг подпрыгнула и закопошилась в сумке. Кинота извлекла из неё протез Йованы и потрясла им:

— Он зашевелился! И сменил позу!

Я присмотрелся: фальшивая ладонь сжалась в кулак, из которого торчал один палец. Он указывал на правый переход. Сколько бы ни пыталась Чжинри заставить его сменить направление, он неустанно наводился на прежний путь.

— Я же говорила, что он может пригодиться! — надувшись