Анализ – замечательный инструмент, когда речь идет обинтеллектуальной оценке, но если вы поймаете меня на том, что я принялсяговорить о культурном этносе Роджера Кормана или о социальных корнях “Дня,когда Марс вторгся на Землю” (The Day Mars Invaded the Earth), то разрешаю вамбросить книгу в почтовый ящик, вернуть ее издателю и потребовать возвратаденег. Иными словами, если на пути мне встретится слишком много грязи, ясобираюсь спокойно повернуть назад, а не надевать, на манер учителей английскойлитературы, болотные сапоги.

А теперь – вперед.

4

Мы можем начать разговор о “реальных” страхах с любой точки,но шутки ради давайте начнем с чего-нибудь очень далекого от главного;например: фильмы ужасов как отражение экономических кошмаров.

В литературе полным-полно произведений об ужасах экономики,но связанных со сверхъестественным среди них очень мало; прежде на ум приходят“Крах 79-го” (The Crash of 79), “Денежные волки” (The Money Wolves), “Видбольшой компании” (The Big Company Look), а также замечательный роман ФрэнкаНорриса “Мактиг” (McTeague). В этом контексте я хотел бы проанализироватьтолько один фильм – “Ужас в Эмитивилле” (The Amityville Horror). Я думаю, онподойдет нам как пример для иллюстрации общей мысли: жанр ужасов необычайно гибоки податлив, его адаптационные способности велики и он очень полезен; авторкниги или режиссер могут воспользоваться им и как ломом, чтобы взломатьзапертые двери, и как небольшой тонкой отмычкой, чтобы отрыть замок. Этиминструментом можно открыть замок практически любого страха, и “Ужас вЭмитивилле” прекрасно это нам демонстрирует.

Возможно, кто-нибудь в американской глубинке не знает, чтоэтот фильм, в котором играют Джеймс Бролин и Марго Киддер, предположительнооснован на реальных событиях (описанных покойной Джей Энсон в книге с тем женазванием). Я говорю “предположительно”, потому что после публикации книги вмассмедиа раздались крики “Подделка!”, а когда вышел фильм, эти возгласывозобновились. Критики почти единодушно осудили его, но, несмотря на это, “Ужасв Эмитивилле” стал одним из самых кассовых фильмов 1979 года.

С вашего разрешения, я не стану здесь рассматривать вопрособ истинности или ложности событий, на которых основан фильм, хотя, разумеется,у меня на это счет есть свое мнение. В контексте нашего разговора вопрос о том,были ли в доме Лютцев привидения или все это выдумка, почти не имеет значения.В конце концов, все фильмы, даже основанные на реальных событиях, – результатвымысла. Отличный фильм Джозефа Вэмбо “Луковое поле” (The Onion Field)начинается с титра “Это было на самом деле”, но это не так; произведениеискусства тесно связано с вымыслом, и с этим ничего не поделаешь. Мы знаем, чтополицейский по имени Йэн Кэмпбелл действительно был убит на луковом поле, изнаем, что его партнер Карл Хеттингер сбежал; если у нас возникнут сомнения, мыможем пойти в библиотеку и просмотреть материалы на экране проекторамикрофильмов. Можем увидеть фотоснимки тела Кэмпбелла, поговорить сосвидетелями. И все же каждому ясно, что, когда два мелких хулигана застрелилиЙена Кэмпбелла, никаких камер поблизости не было; не было их и когда Хеттингерзанялся кражами. Фильмы производят вымысел в качестве побочного продукта точнотак же, как кипящая вода производит пар.., или фильмы ужасов производят искусство.

Если бы мы собирались анализировать книжную версию “Ужаса вЭмитивилле” (мы не будем, так что не напрягайтесь), было бы важно вначалерешить, пойдет ли речь о художественном произведении или нет. Но поскольку насинтересует фильм, это не имеет значения; в любом случае это вымысел.

Так что давайте рассматривать “Ужас в Эмитивилле” как простоисторию безотносительно к тому, “истинная” она или “вымышленная”. Историяпростая, как большинство историй ужасов. Лютцы, молодая супружеская пара, сдвумя или тремя детьми (дети Кэти Лютц от предыдущего брака), покупает дом вЭмитивилле. В этом доме молодой человек по велению “голосов” убил всю своюсемью – прежних владельцев дома. Поэтому Лютцам удалось купить его дешево. Новскоре выясняется, что они все равно здорово переплатили, потому что домнаселен призраками. Об их присутствии свидетельствует черная пузырящаяся массав туалетах (в конце эта масса начинает покрывать стены и лестницы), комната,полная мух, кресло-качалка, которое раскачивается само по себе, и место вподвале, чем-то постоянно привлекающее к себе собаку. Под пальцами маленькогомальчика разбивается окно. У девочки появляется “невидимый друг”, который,по-видимому, действительно существует, а не выдуман ею. В три утра за окнамигорят чьи-то глаза. И так далее.

Хуже всего, с точки зрения зрителей, что сам Лютц (ДжеймсБролин), по-видимому, разлюбил жену (Марго Киддер) и все более многозначительнопосматривает на топор. И задолго до конца фильма мы приходим к непоколебимомуубеждению, что он точит его не только для рубки дров.

Наверное, писателю не стоит пересказывать что-то им самимнаписанное, но тем не менее я это сделаю. В конце 1979 года я написал для“Роллинг Стоун” [116] статью, и сейчас мне кажется, что в ней несправедливорезко отозвался об “Ужасе в Эмитивилле”. Я назвал эту историю глупой, чтосоответствует действительности; я назвал ее упрощенной и примитивной, что тожеверно (Дэвид Чьют, кинокритик, в “Бостонском фениксе” (The Boston Phoenix)справедливо назвал фильм “Чепухой в Эмитивилле”), но все эти критические стрелылетят мимо цели, и мне, как опытному любителю жанра, следовало бы это знать.Глупый, упрощенный, примитивный – эти определения отлично подходят дляхарактеристики “Истории о Крюке”, но это не отменяет того факта, что рассказ оКрюке – классический образец своего жанра; больше того, во многом именноблагодаря этим качествам он и стал классикой.

Освобожденный от отвлекающих моментов (тошнотворныйсвященник – Род Стейгер бесстыдно переигрывает в роли монаха, который, сороклет проносив рясу, вдруг обнаруживает дьявола, и Марго Киддер, занимающаясяаэробикой в бикини и одном белом чулке), “Ужас в Эмитивилле” представляет собойблестящий пример Рассказа, Который Слушают у Костра. Рассказчик должен толькоперечислить все необъяснимые события в правильном порядке, так чтобы тревогапостепенно сменилась откровенным страхом. Если это сделано, рассказ подействует..,точно так же, как тесто начнет подниматься, если в нужный момент и при нужнойтемпературе добавить дрожжи.

Видимо, я не понимал, как превосходно фильм действует наэтом уровне, пока не посмотрел его вторично в небольшом кинотеатре в западном Мэне.Во время сеанса не было смеха, не было свиста.., и выкриков почти не было.Публика как будто не просто смотрела фильм – она его изучала. Зрители сидели взачарованном молчании, вбирая картину в себя. Когда фильм кончился и зажглисвет, я увидел, что зрители значительно старше, чем обычно бывает на фильмахужасов; средний возраст колебался, пожалуй, между тридцатью восемью и сорокадвумя. И лица людей были озарены каким-то внутренним сиянием. Выходя, ониоживленно обсуждали друг с другом увиденное. Именно эта реакция – она кажетсястранной, если учесть, к какому жанру относится фильм и что он предлагаетзрителям, – заставила меня снова задуматься над ним и пересмотреть свою оценку.