- Я знаю, что я делаю.

Это не было правдой. Он понятия не имел, как действовать, и пока мог лишь примерно обозначить ближайшие шаги...

Но это неважно.

Ведь в одном Грегор был полностью уверен: он не допустит, чтобы с Мирной случилась беда.

Как бы ни хотелось еще немного побыть с ней, дела не терпели.

Грегор забрал найденный Мирной сосуд, пообещал, что обязательно расскажет ей все вечером и попросил не волноваться. Последнее было, пожалуй, самым главным. Если Лилиан заподозрит что-то... Им будет тяжелее выкручиваться.

По взгляду княгини было видно, что она прекрасно все понимает и сделает все от нее зависящее. Впрочем, другого граф Фаулз от нее и не ожидал.

Мирна не сразу отпустила его руку, когда он отстранился, будто надеясь все же задержать его подле себя. Но только расстояние стало слишком большим - их ладони разомкнулись.

Грегор почувствовал себя в этот момент так, будто карабкался на вершину неприступной горы, а его единственный трос вдруг оборвался.

Но он быстро напомнил себе: даже если Мирны нет рядом физически, она все равно остается в его мыслях, в его чувствах, в его душе. Она стала частью его самого, и это уже ничто не изменит.

Этот довод придал сил и уверенности. До казарм, где он рассчитывал найти Бродерика (гвардеец, встретивший графа у конюшни сказал, что старший должен быть там), Грегор добрался в мгновение ока.

Еще быстрее он нашел и Бродерика. Казармы сейчас были полупустые, большая часть стражи следила за порядком на празднике, меньшая - отсыпалась после ночного дежурства.

Как и все офицеры (в замке их было шестеро), Бродерик располагал своей собственной комнатой. Небольшой, но всегда педантично прибранной и опрятной. Возможно, тяга к порядку была одной из той причин, почему Грегор более всего сошелся именно с Бродериком, хотя был хорошо знаком и с остальными старшими.

Когда он оказался в нужном коридоре и подошел к комнате гвардейца, дверь оказалась приоткрыта. Грегор без труда различил хозяина, сидящего за письменным столом и внимательно, хмуро читающего какое-то послание. Вероятно, чей-то доклад или донос.

Интересно, а подозревает ли стража хоть что-то? Они могли заметить странности в поведении Лилиан, или обратить внимание на ее поездки в дом Рэльсов, или... Да что угодно! Но не рисковали при этом докладывать королю. Обвинять в чем-то принцессу без доказательств - опасное занятие.

Бродерик не заметил появление гостя на пороге и так и продолжил пристально вчитываться в бумаги. Когда Грегор громко постучал в дверь, привлекая к себе внимание, гвардеец не вздрогнул, не шелохнулся, как обычно делают застигнутые врасплох люди, а просто медленно повернул голову.

Впрочем, он удивился, увидев именно Грегора, и уж порвался встать, но гость жестом попросил его этого не делать, вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

- Нужно поговорить, - граф Фаулз начал сразу. Он давно определил: люди, связанные с армией и воинским делом не любят хождений вокруг да около, - я узнал кое-что очень важное. Вероятно, королю грозит опасность.

Бродерик дернул бровями, но в остальном остался неподвижным. Он пристально всматривался в собеседника, отчего тот слегка напрягся, но быстро напомнил себе, с каким заявлением явился сюда. Внимательность и молчание со стороны офицера - пожалуй, лучшая реакция, на которую графу Фаулзу следовало надеяться.

- Я полагаю, что готовится переворот. Короля... - он сорвался, почувствовав, что не может продолжать говорить таким официальным тоном и, выдохнув, выговорил с искренним волнением, - я думаю, что отца собираются отравить.

- У вас есть прямые доказательства? - ни в голосе Бродерика, ни в выражении его лица не различить было удивление. Впрочем... Наверное, такие вещи будничны для охранников монарха.

- Нет, - хмуро ответил Грегор, - только косвенные. Но я знаю, кто всем руководит, и кого во всем обвинят, и еще... - он достал сосуд с белым порошком из внутреннего кармана костюма и поставил на стол перед Бродериком, - я полагаю, что это тот яд, которым они воспользуются.

Гвардеец молчал мгновение, быстро все обдумывая. Затем вдруг поднялся, убрал все свои бумаги в письменный стол и выговорил:

- Я должен доложить, - он посмотрел на Грегора прямо, и тот с облегчением различил в глазах офицера встревоженность и готовность действовать. Он поверил, значит, пол дела уже сделано, - подождите здесь, я приведу остальных.

- Остальных? - граф Фаулз слегка нахмурился.

- Офицеров. Если все так, как вы говорите - нам нужно немедленно разработать план.

Закрыв на ключ ящик с бумагами (Грегора даже порадовала его осмотрительность, хотя он мог бы оскорбиться недоверию) Бродерик вышел.

Мгновение граф Фаулз стоял неподвижно, тихо, без единой мысли в голове. Он и не чувствовал ничего толком. Только неприятно зудело в районе солнечного сплетения.

Потом его словно бы ударило молнией, он не мог найти места рукам, ноги сами собой носили его из одного угла комнаты в другую, мысли заполнили черепную коробку и вскоре их стало так много, что Грегор перестал их слышать, отделять друг от друга, они превратились в непрекращающееся противное жужжание.

Он думал об отце, о Мирне, о себе, о Джозефе, потом все снова по кругу. Проскальзывали фразы из недавнего разговора с Виолеттой, вспыхивали и тут же потухали вопросы: «А что если мне не поверят?», «А что если мы не успеем?».

Но вдруг ясно и четко, затмевая все остальное, на ум пришло: «Неужели Лилиан на это способна?». Пожалуй, эта мысль не укладывалась у Грегора в голове и потому сейчас с легкостью оттеснила другие. Да, она давно перестала быть той миленькой девочкой, какой он помнил ее в детстве. Она уже в юности проявляла жестокость. И была при этом умна - опасное сочетание.

Но разве ей чего-то не хватало? Разве ее когда-то обижали? Так сильно, так больно, что можно свергнуть собственного отца? И не просто свергнуть - убить!

У Грегора тоже было много вопросов к Кристофу. Пожалуй, даже побольше, чем имелось их у Лилиан. Но он и на секунду не задумался бы о перевороте, не посмел бы причинить отцу вред.

Что же могло подтолкнуть Лилиан? Жажда власти? Неутоленные амбиции? Она всегда вела себя так, будто была в стократ лучше всех вокруг. И всегда открыто демонстрировала раздражение, которое вызывал в ней отец. Наверное, она считает его недостойным правителем... Как ни крути, здесь Грегор вынужден был согласиться. Но неужели она считает достойной себя? Настолько достойной, что можно пойти на столь тяжелое преступление, лишь бы получить то, что считаешь своим по праву?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Нет. Как ни силься - Грегор не мог ее понять.