– Ошибаетесь, – улыбнулся он, – вам придется принять ещеодного пациента.

– Уж не вас ли? – с удивлением воскликнул я.

– О нет, мое здоровье в превосходном состоянии. Правдусказать, это маленькая complot.[42] Мне необходимо увидеть кое-кого, но я нехочу, чтобы об этом узнала вся деревня и принялась судачить, как только дамапереступит мой порог, ибо это мисс Рассел! И она, кстати, уже лечилась у вас.

– Мисс Рассел! – воскликнул я.

– Précisément. Мне крайне необходимопоговорить с ней. Я послал ей записочку и назначил свидание в вашей приемной.Вы на меня не в претензии?

– Наоборот, – сказал я, – особенно если мне будет позволеноприсутствовать.

– Ну разумеется! Это же ваша приемная!

– Вы знаете, – сказал я, – меня все это крайне интригует.При каждом открытии меняется вся картина – как в калейдоскопе. Вот, например, кчему нам понадобилась мисс Рассел?

– Но ведь это очевидно, – пробормотал Пуаро, удивленноподняв брови.

– Вот опять, – проворчал я. – По-вашему, тут все очевидно, ая – как в тумане.

– Вы смеетесь надо мной, – добродушно погрозил мне пальцемПуаро. – Возьмите разговор с мадемуазель Флорой. Инспектор был удивлен, а вы –нет.

– Да мне и в голову не приходило, что она украла деньги! –запротестовал я.

– Это, быть может, да. Но я наблюдал за вами, и вы не были,как инспектор Рэглан, полны удивления и недоверия.

– Пожалуй, вы правы, – сказал я после минутного размышления.– Мне все время казалось, что Флора что-то скрывает, так что это открытиеподсознательно не было для меня такой неожиданностью, как для беднягиинспектора.

– Да! Бедняге придется заново пересмотреть все свои выводы.Я воспользовался его замешательством и добился от него исполнения одной моейпросьбы. – Пуаро достал из кармана исписанный листок и прочел вслух: – «Полицияв течение нескольких дней разыскивала капитана Ральфа Пейтена, племянникамистера Экройда, владельца „Папоротников“, трагически погибшего в прошлуюпятницу. Капитан Пейтен был задержан в Ливерпуле при посадке на корабль,отплывающий в Америку». Это, мой друг, появится в завтрашних газетах.

Пуаро аккуратно сложил листок.

Я уставился на него в полной растерянности.

– Но… но это же неправда. Он не в Ливерпуле.

Пуаро ласково мне улыбнулся:

– Как вы сообразительны! Нет, он не был задержан вЛиверпуле. Инспектору Рэглану очень не хотелось помещать эту заметку, тем болеечто я не дал ему никаких объяснений. Но я убедил его, что последствия ее будуточень важны, и он уступил мне, сложив с себя всякую ответственность.

Я уставился на Пуаро. Он улыбнулся.

– Не понимаю, – сказал я, – что это вам даст?

– Не вредно иногда прибегать к услугам серых клеточек, –серьезно ответил Пуаро. Он встал и подошел к моему рабочему столу. – Так вы,оказывается, любитель механики, – сказал он, осмотрев весь этот хаос.

У каждого человека есть свой конек. Я тут жепродемонстрировал Пуаро мой самодельный радиоприемник. Ободренный еговниманием, я показал ему еще некоторые из моих изобретений – пустячки, нополезные в хозяйстве.

– Нет, решительно вы по призванию не врач, а изобретатель, –сказал Пуаро. – Но я слышу звонок – пришла ваша пациентка. Пойдемте в приемную.

Остатки былой красоты этой женщины уже поразили меняоднажды. В то утро я был поражен снова. Высокая, прямая, одетая просто, во всечерное, она держалась, как всегда, с достоинством; большие темные глаза ееблестели, обычно бледные щеки были покрыты румянцем. Да, несомненно, в юностиона была на редкость хороша.

– Доброе утро, мадемуазель, – сказал Пуаро. – Присядьте,пожалуйста. Доктор Шеппард был так любезен, что уступил мне свою приемную длянебольшой беседы с вами.

Мисс Рассел села, сохраняя невозмутимость. Если она иощущала некоторую тревогу, это никак не проявлялось внешне.

– Все это, знаете ли, как-то странно, – сказала она.

– Мисс Рассел, я должен вам кое-что сообщить!

– Вот как?

– Чарлз Кент арестован в Ливерпуле.

На ее лице не дрогнул ни единый мускул. Она только чутьпошире открыла глаза и с легким вызовом спросила:

– Ну и что?

И вот тут-то я понял, почему мне показалось, что Чарлз Кенткого-то напоминает своей вызывающей манерой держаться. Два голоса – одингрубый, хриплый, другой старательно благовоспитанный – обладали загадочноодинаковым тембром и интонацией. В тот вечер у ворот «Папоротников» незнакомецнапомнил мне мисс Рассел. Потрясенный, я поглядел на Пуаро, и он чуть заметнокивнул мне, а в ответ на вопрос мисс Рассел развел руками – типично французскийжест.

– Я подумал, что это может вас заинтересовать. Только ивсего.

– С какой стати? Кто он такой, этот Кент?

– Это, мадемуазель, тот человек, который был в«Папоротниках» в вечер убийства.

– Неужели?

– На его счастье, у него алиби. Без пятнадцати десять он былв пивной за милю отсюда.

– Повезло ему, – заметила мисс Рассел.

– Но мы пока не знаем, зачем и к кому он приходил в«Папоротники».

– В этом я, к сожалению, ничем вам помочь не могу. Я ничегоне слышала об этом посещении. Если это все… – Она хотела подняться, но Пуароудержал ее:

– Нет, еще не все. Сегодня утром выяснилось, что мистерЭкройд был убит не без четверти десять, а раньше: в промежутке между без десятидевять, когда доктор Шеппард покинул его, и без пятнадцати десять.

Я увидел, как кровь отлила от ее лица, она покачнулась.

– Но мисс Экройд говорила… мисс Экройд говорила…

– Мисс Экройд призналась, что она лгала. В этот вечер она незаходила в кабинет.

– И значит?

– И значит, возможно, что Чарлз Кент – именно тот, кого мыищем. Он был в «Папоротниках». Неизвестно, что он там делал…

– Я могу сказать, что он там делал. Он не трогал мистераЭкройда, он даже к кабинету не подходил. Это не он! – Железное самообладание былосломлено. Ужас и отчаяние были написаны на ее лице. – Мсье Пуаро! Мсье Пуаро,поверьте мне!