И вот тут обнаружилась слабохарактерность Ральфа. Каквсегда, он пошел по линии наименьшего сопротивления. Насколько я понял, ниФлора, ни Ральф не пытались разыгрывать из себя влюбленных. Для них обоих этобыла чисто деловая сделка. Роджер Экройд продиктовал свои условия – они ихприняли. Флора надеялась обрести независимость, деньги, большую свободудействий. Положение Ральфа, разумеется, было сложнее. Но он был по уши в долгахи решил не упускать свой шанс: его долги будут уплачены, он может начать все сначала.Он был не из тех людей, которые умеют заглядывать далеко вперед, но,по-видимому, у него была смутная надежда, что по истечении какого-то приличногосрока его помолвку с Флорой можно будет расторгнуть. И он и Флора просили,чтобы помолвку держали пока в секрете. Ральф главным образом хотел скрыть ее отУрсулы, инстинктивно чувствуя, как противен должен быть этот обман такойчестной и волевой натуре.

А потом наступил кризис: с обычным для него упрямымсамодурством Роджер Экройд решил объявить о помолвке, сказав об этом толькоФлоре, на что та апатично согласилась. Урсулу это сообщение потрясло. Онавызвала Ральфа на свидание в лес, и часть их разговора услышала моя сестра.Ральф умолял ее сохранить в тайне их брак еще некоторое время. Урсула самым решительнымобразом отказалась – она собиралась сообщить о нем мистеру Экройду, и как можноскорее. Муж и жена расстались в ссоре.

Урсула сдержала слово и в тот же день объяснилась с РоджеромЭкройдом. Разговор был бурным, хотя Роджера Экройда собственное несчастье,несомненно, занимало гораздо больше. Но его возмутил обман. Гнев его былобращен главным образом на Ральфа, но досталось и Урсуле. Он считал, что онасознательно «окрутила» приемного сына богатого человека. Оба наговорили другдругу непростительных слов.

В тот же вечер, тайком выскользнув из дома через боковуюдверь, Урсула встретилась, как было условлено, с Ральфом в беседке. Разговорсвелся к взаимным обвинениям. Он упрекал ее в том, что своей несвоевременнойоткровенностью она погубила его будущее, она его – в лживости. Они расстались.Через полчаса было найдено тело Экройда. С тех пор Урсула не видела Ральфа и неполучала от него никаких известий.

Слушая это повествование, я начинал все больше и большепонимать, какими последствиями могли быть чреваты эти события. Останься Экройдв живых, он неминуемо изменил бы завещание. Его смерть была крайнесвоевременной и для Ральфа, и для Урсулы Пейтен. Неудивительно, что онапомалкивала.

Мои размышления прервал голос Пуаро, и серьезность его сказаламне, что мой друг прекрасно понимает, чем может обернуться эта совокупностьфактов.

– Мадемуазель, я должен задать вам один вопрос, от которого,возможно, зависит все: когда именно вы расстались с капитаном Ральфом Пейтеномв беседке? Не торопитесь. Подумайте, чтобы ответ ваш был точным.

Урсула горько усмехнулась:

– Вы думаете, я не вспоминала это десятки раз? Я пошла вбеседку ровно в половине десятого. По террасе прохаживался майор Блент, и япошла в обход через кусты. Было примерно тридцать три минуты десятого, когда япришла в беседку. Ральф уже ждал меня. Я пробыла с ним не больше десяти минут;когда я вернулась в дом, было без четверти десять.

Я понял, почему она так настойчиво расспрашивала меня в тотдень. Если бы оказалось, что Экройд был убит раньше, до без четверти десять!Очевидно, та же мысль заставила Пуаро задать следующий вопрос:

– Кто первым ушел из беседки?

– Я.

– А Ральф оставался там?

– Да, но не думаете же вы?…

– Мадемуазель, что я думаю, не имеет значения. Что высделали, вернувшись в дом?

– Прошла в свою комнату.

– И долго там оставались?

– До десяти часов.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Подтвердить? Что я была у себя? Нет… А… понимаю, могут подумать…могут подумать…

В ее глазах мелькнул ужас.

Пуаро закончил за нее:

– Что это вы проникли в кабинет через окно и убили мистераЭкройда? Да, это могут подумать.

– Разве только идиоты! – негодующе воскликнула Каролина ипогладила девушку по плечу.

– Ужасно! – Урсула закрыла лицо руками. – Ужасно!..

– Успокойтесь, дорогая! – воскликнула Каролина. – Мсье Пуаротак не думает. А ваш муж, откровенно говоря, упал в моем мнении. Бежать тактрусливо, бросив вас на произвол судьбы!

– Нет! – энергично запротестовала Урсула. – Ральф не бежалбы, чтобы спасти себя. Я теперь все понимаю. Он тоже мог подумать, что я убилаего отчима.

– Ну нет, – возразила Каролина. – Он не мог подумать такое.

– Я была с ним так жестока и холодна в тот вечер. Не хотелаего слушать, не хотела верить, что он меня любит. Говорила ему злые, жестокиеслова – первое, что приходило в голову. Я так старалась ударить его побольнее!

– Это было для него только полезно, – заявила Каролина. –Если вы сказали что-то обидное мужчине, пусть это вас не тревожит. Мужчиныслишком самодовольны, они просто не верят, что вы говорите серьезно, если эточто-то нелестное для них.

– Когда убийство было открыто, – взволнованно продолжалаУрсула, – и он не появился, я была вне себя. У меня на миг закралось дажесомнение… Но я знала, что он не мог… Только я хотела, чтобы он сам заявил освоей невиновности. Я знала, что он очень привязан к доктору Шеппарду, иподумала: может, доктору известно, где он. – Она повернулась ко мне: – Вотпочему я заговорила с вами тогда. Я думала, вдруг вы сможете передать ему…

– Я? – воскликнул я.

– Откуда Джеймс мог знать, где он? – резко спросилаКаролина.

– Конечно, это было маловероятно, – согласилась Урсула, – ноРальф много говорил о вас как о своем лучшем друге.

– Моя дорогая, – сказал я, – я не имею ни малейшегопредставления о том, где находится сейчас Ральф Пейтен.

– Это правда, – сказал Пуаро.

– Но… – Урсула удивленно указала на газетную вырезку.

– Ах, это! – сказал, слегка смутившись, Пуаро. – A,bagatelle,[43] мадемуазель! Я уверен, что Ральф Пейтен не арестован.

– Так, значит… – медленно начала девушка.

– Мне хотелось бы выяснить одно обстоятельство, – быстроперебил ее Пуаро. – В тот вечер на капитане Пейтене были ботинки или сапоги?