– Это говорит Флора? – спросил я.

– Мой дорогой доктор! Современные девушки таквпечатлительны! И вам ли не знать про гипноз! Инспектор кричал: «Кража, кража!»– и у бедной девочки возникла ассоциация – или, может быть, это комплекс? – явсегда путаю эти слова, – и она поверила, будто и правда украла их. Но я сразупоняла все. Впрочем, отчасти это недоразумение меня даже радует, оно всеускорило, я хочу сказать: они объяснились – Флора и Гектор. Вы знаете, одновремя я начинала бояться, что между Флорой и Реймондом что-то завязывается. Вообразите,какой ужас! Какой-то секретарь, без гроша в кармане, без связей! – Голос миссисЭкройд сорвался на визг.

– Для вас это было бы тяжелым ударом, – сказал я. – У меня квам поручение от мсье Пуаро.

– Ко мне? – тревожно спросила миссис Экройд.

Я поспешил ее успокоить, объяснив, чего хочет Пуаро.

– Конечно, – с некоторым сомнением произнесла миссис Экройд,– раз мсье Пуаро приглашает, мы, по-видимому, должны прийти. Но зачем? Хотелосьбы знать наперед.

Я, полный искренности, заверил ее, что не знаю сам.

– Хорошо, – хмуро сказала она наконец, – я скажу остальным,и мы придем к девяти.

Я распрощался и направился на условленную встречу.

– Боюсь, что прошло больше четверти часа, – сказал я,подходя к Пуаро, – но, когда эта дама начнет трещать, попробуйте-ка вставитьхоть слово.

– Не беда, – сказал Пуаро, – я неплохо провел время, парквеликолепен.

Мы зашагали к дому. К нашему удивлению, дверь нам открыласама Каролина, видимо высматривавшая нас. Она приложила палец к губам. Щеки еепылали от волнения.

– Здесь, – шепнула она, – Урсула Борн, старшая горничная из«Папоротников». Она в ужасном состоянии, ей нужен мсье Пуаро. Я сделала чтомогла – провела ее в столовую, дала ей чашку чаю. Просто сердце сжимается, нанее глядя.

– Она в столовой? – переспросил Пуаро.

– Проходите, – сказал я и распахнул дверь.

Урсула Борн сидела у стола, уткнувшись лицом в сложенные наколенях руки. Она подняла голову. Глаза ее опухли от слез.

– Урсула Борн… – пробормотал я.

– Нет, – сказал Пуаро, подходя к ней. – Это не Урсула Борн,дитя мое, не правда ли? А Урсула Пейтен? Миссис Ральф Пейтен?

Несколько секунд девушка молча смотрела на Пуаро. Потом,окончательно потеряв самообладание, кивнула и зарыдала. Каролина кинулась кней, обняла, похлопала по плечу.

– Полно, полно, дорогая, – принялась она утешать ее. – Всебудет хорошо. Вот увидите. Все образуется.

Несмотря на любопытство и любовь к сплетням, Каролина оченьдобра. На минуту даже заявление Пуаро было забыто перед горем девушки. Но вотУрсула выпрямилась, вытерла глаза.

– Как глупо, – пробормотала она. – И непростительно.

– Нет, дитя мое, мы понимаем, что пришлось вам перенести запоследние дни, – мягко сказал Пуаро.

– Для вас это было тяжким испытанием, – вставил я.

– И вдруг я узнаю, что вам все известно, – продолжалаУрсула. – Откуда вы узнали? Вам сказал Ральф?

Пуаро покачал головой.

– Вы, конечно, понимаете, почему я пришла. Вот из-за этого…

Она вынула измятую газетную вырезку, и я узнал заметкуПуаро.

– Ральф арестован. Значит, все бесполезно. Мне незачембольше скрывать.

– Не всегда можно верить газетам, мадемуазель, – пробормоталПуаро; у него был пристыженный вид. – Но все-таки вам лучше быть откровенной;нам нужна правда.

Девушка посмотрела на него с сомнением.

– Вы не доверяете мне, – сказал Пуаро. – И тем не менее выко мне пришли. Почему?

– Потому что я не верю… Ральф не мог этого сделать, –прошептала она. – И еще потому, что вы очень умны и узнаете правду, и еще…

– Да?

– Мне кажется, вы добры.

Пуаро энергично закивал:

– И правильно, да-да. Послушайте, я искренне верю, что вашмуж невиновен, но дело принимает скверный оборот. И чтобы спасти его, я должензнать все до последней мелочи, даже если это может показаться новой уликой противнего.

– Как верно вы понимаете! – прошептала Урсула.

– А теперь расскажете мне все без утайки, не так ли? Все ссамого начала.

– Надеюсь, вы меня не выпроводите за дверь, – сказалаКаролина, удобно устраиваясь в кресле. – Во-первых, я хочу знать, почему этадевочка разыгрывала из себя горничную?

– Разыгрывала? – переспросил я.

– Конечно. Почему, дитя мое? На пари?

– Чтобы жить, – отрезала Урсула. И начала рассказ, который яизложу здесь своими словами.

Она была седьмым ребенком в семье обедневшего ирландскогоджентльмена. После смерти отца дочерям пришлось задуматься о куске хлеба.Урсуле не нравилась профессия, единственно доступная для девушки безспециального образования, – профессия гувернантки при маленьком ребенке, апрактически няньки, и она решила стать горничной. Старшая ее сестра, котораявышла замуж за капитана Фоллиота, дала ей рекомендацию. (К ней-то я и обращалсяза справками, и причина ее смущения стала мне теперь ясна.) Но Урсуле было бынеприятно, если бы ее прозвали «барышней-горничной», тем более что поступилаона на службу по рекомендации сестры, – ей хотелось доказать, что она на своемместе. В «Папоротниках», несмотря на некоторую отчужденность, дававшую поройпищу для перемывания косточек, она зарекомендовала себя хорошо – быларасторопна, добросовестна, умела.

– Мне нравилась моя работа, – объяснила она. – И притом уменя оставалось много свободного времени.

А потом она встретилась с Ральфом Пейтеном, и между нимизавязался роман, завершившийся тайным браком, на который она пошла, в сущности,против воли – Ральф убедил ее, что отчим не разрешит ему жениться на девушкебез гроша за душой. Лучше, говорил он, обвенчаться тайно и преподнести отчимуэту новость при более благоприятных обстоятельствах. Так Урсула Борн сталаУрсулой Пейтен. Ральф заверял ее, что подыщет себе работу, расплатится сдолгами и, получив возможность содержать жену и став независимым от отчима,раскроет тайну.

Но для людей типа Ральфа Пейтена начать новую жизнь легче насловах, чем на деле. Он надеялся, что ему удастся убедить отчима, неподозревавшего о его женитьбе, уплатить его долги и помочь ему снова стать наноги. Но Экройд, узнав о величине его долгов, не только совсем рассвирепел, нои наотрез отказался сделать для него хоть что-нибудь. Прошло несколько месяцев,и Ральф получил от отчима приглашение в «Папоротники». Роджер Экройд не сталходить вокруг да около. Он всегда мечтал о том, чтобы Ральф женился на Флоре, ибез обиняков предложил ему этот брак.