У Блейза как будто прибавилось сил. Он свалил еще двоих. Явытащил из ножен запасной кинжал, да еще один мне передали сзади.

Кинжал я держал наготове, пока не заметил, что Блейз вновьначинает уставать, и сразу метнул кинжал в его противника. Однако тот как разсделал выпад, и кинжал попал в него не острием, а рукоятью. Тем не менее онпопал ему в голову, и Блейзу оставалось только посильнее толкнуть оглушенноговрага, чтобы тот свалился вниз.

И туг следующий воин прыгнул вперед и, несмотря на то, чтосам напоролся на меч Блейза, успел все же нанести ему сильный удар в плечо. Обаони покатились вниз.

Я даже не успел ни о чем подумать и действовал совершенноинстинктивно. Это было одно из тех решений, которые принимаешь в долю секунды иосознаешь только потом. Моя рука сама метнулась к поясу, выхватила футляр сколодой карт и кинула его Блейзу, когда тот на мгновение зацепился за крошечныйвыступ.

— Держи! — заорал я.

И он успел поймать футляр.

У меня не хватило времени проследить, что с ним былопотом, — пришлось парировать выпад очередного противника.

Так начинался последний этап нашего восхождения на Колвир.

Скажу сразу: нам все-таки удалось добраться до вершины.Задыхаясь, я остановился на последней площадке, а вокруг меня собрались моивзобравшиеся следом верные воины.

Мы построились и вновь пошли в атаку. Нам потребовался час,чтобы достигнуть Ворот и с боем миновать их.

Мы были в Амбере.

Уверен, что Эрик все-таки никогда не предполагал, что мысумеем пробиться.

Как-то там Блейз, подумал я. Успел ли он вытащить Козырь ивоспользоваться им, прежде чем достиг подножия Колвира?

Мы все-таки явно недооценивали противника. Его силы сновапревосходили наши. Оставалось только сражаться до последнего. Отчего же япоступил так глупо, бросив Блейзу колоду? Я знал, что своих карт у него нет;видимо, это и заставило меня так поступить. Может быть, сказывалось влияние техстолетий, что я провел в Тени Земля? А ведь карты могли бы и мне самомупригодиться, если дело обернется худо…

Дела обернулись худо.

Мы дрались до наступления сумерек, и у меня оставалась всеголишь горсточка воинов. Мы уже достаточно далеко продвинулись в глубь Амбера,когда нас окружили. Мы отчаянно отбивались, и я терял своих воинов одного задругим. Силы были слишком неравными.

Ллевелла или Дейдра, несомненно, предоставили бы мнеубежище… Зачем только я отдал карты Блейзу?

Я уложил еще одного и постарался забыть о картах.

Солнце село, все окутала ночная тьма. Нас оставалось всегонесколько сотен — и очень далеко до дворца.

И тут я увидел Эрика. Он что-то кричал, отдаваяраспоряжения. Ах, если бы я только мог до него добраться!

Но я не мог.

Наверное, пора было сдаваться, чтобы сохранить жизньоставшимся воинам, на славу мне послужившим. Но кому сдаваться? Да никто от насэтого и не требовал. Даже если бы я специально вызвал Эрика, он бы попростуменя не услышал. Он вообще не участвовал в бою: только командовал издали.

И мы продолжали сражаться, хотя в живых осталось уже меньшесотни моих людей.

Опущу подробности. В конце концов перебили всех, кроме меня.На меня же набросили сеть, оглушив тупыми стрелами. Я упал, был связан по руками ногам и лишился сознания… Но какие-то неясные кошмары преследовали меня дажев забытьи, словно не желая оставить в покое.

Итак, мы полностью проиграли.

Очнулся я в подземелье, где-то очень глубоко. Было страшножаль, что у нас так ничего и не вышло, несмотря на то, что мы все-такипробились в город.

Я был все еще жив — значит, Эрик что-то задумал в отношениименя. Мне представились кандалы, дыба, огонь и раскаленные клещи. Лежа на кучепрелой соломы, я вообразил, на что буду похож через несколько дней.

Сколько времени я пробыл без сознания? Неизвестно.

Я обшарил всю камеру в поисках хоть чего-нибудь острого,рассчитывая покончить с собой, но ничего подходящего не нашел.

Раны мои горели огнем, я чувствовал страшную усталость иснова лег на солому, моментально провалившись в сон.

Когда я проснулся, рядом по-прежнему никого не было. Никтоне заходил. Никто не собирался пытать меня.

Я лежал, закутавшись в плащ, и перебирал в памяти событияпоследних дней — с тех пор как очнулся в клинике «Гринвуд» и отказался отуколов. Может быть, отказываться и не стоило.

Теперь я познал отчаяние сполна.

Скоро состоится коронация Эрика, он станет королем Амбера.Или уже стал?

Меня почему-то все время тянуло в сон. Я совершенно лишилсясил. Это была первая за много, много дней возможность как следует отдохнуть ипостараться забыть о своих ранах и несчастьях…

В камере было темно и сыро. И отвратительно воняло.

Не знаю, сколько раз я просыпался и вновь погружался в сон.Дважды, проснувшись, я обнаруживал рядом хлеб, мясо и воду. Я съедал все, чтоприносили. В камере было по-прежнему темно и очень холодно. Я все время чего-тождал.

И за мной наконец пришли.

Дверь, заскрипев, отворилась, в камеру упал луч света. Язажмурился, и кто-то окликнул меня.

Потом меня вели по коридору, битком набитому вооруженнымилюдьми: опасались, как бы я не выкинул какой-нибудь номер.

Я еле тащился, потирая заросшие щетиной щеки. Наконец мывышли на площадку, откуда начиналась винтовая лестница, и стали подниматься.Вопросов я никому не задавал, со мной тоже никто не заговаривал.

Когда мы поднялись наверх, меня снова куда-то повели. И витоге я оказался в теплой и чистой комнате, где мне велели раздеться; яподчинился. А потом с наслаждением погрузился в горячую ванну, приготовленнуюспециально для меня. Слуга тщательно вымыл меня, затем побрил и подстриг.

Я переоделся во все новое: черное с серебром. И на спину мненабросили плащ, застегнутый на плече пряжкой в виде серебряной розы.

— Если вы готовы, — сказал мне начальникстражи, — то прошу идти за мной.

Я пошел за ним, а стража — следом.

Меня отвели на задний двор. Кузнец заковал мои руки и ноги вкандалы, слишком прочные, чтобы пытаться их сломать. Сопротивляться я непытался: меня просто избили бы до потери сознания, но оковы все равно наделибы.