– Я лишь его форменный отголосок, пустая тень, ― с этими словами, преисполненными боли и обиды, Голузелла исчезла.

Она не появлялась передо мной уже два дня. И я не могла не переживать из-за этого. Я даже пробовала ее позвать, но все было без толку.

Мне не хватало этой мертвой ведьмы, которая вечно все знала, и у которой всегда были припрятаны свои пять копеек на любой случай. Еще мне не хватало наших уроков языка древних Богов. Думаю, какая-то часть меня все-таки скучала по универу (разве что немного!), а тут как раз и тема подходящая – лингвистика… вроде бы как.

Учить Сунквор было дело не трудным. Никакой тебе особой грамматики, слова не склоняются, последовательность не меняется, ни счетных слов, ни дополнительных частиц. Хочешь прошедшее время, начни предложение с «айо», хочешь поговорить о будущем, тебе в помощь «айи». Но это, как говорила Голузелла, уже была лишняя информация, так как все заклинания на этом языке произносились в настоящем.

– Токо, ― тихо произнесла я слово «небо».

Протянула руку вверх, пытаясь схватить солнце. Немного заерзала на месте, сухая трава больно покалывала спину. Пока лежишь не двигаясь, она дискомфорта не причиняет, но стоит лишь чуть-чуть сменить положение, сразу этот «бр-р-р».

Но мне нравилось вот так вот лежать рядом с обрывом. Ветер здесь был особо сильным, а воздух даже немного давящим. Земля становилась для меня колючей холодной постелью, на которой уснуть невозможно, а вот подумать обо всем и ни о чем сразу вполне себе реально.

Я внимательно посмотрела на глупые пальцы, которые, «царапая» воздух, пытались дотронуться до небесного светила:

– Кама, ― «рука».

Я усмехнулась:

– Агра кама, ― «глупая рука».

– Агра девола.

Услышав «глупая девочка», я резко перекатилась на живот. Рога стоял в двух шагах от моего лица, широко улыбаясь и высоко приподняв брови. Его глаза последнее время все чаще отдавали серебряным свечением, мне это нравилось. Если честно, когда они были безлико-белыми, меня это сильно пугало, а вот так – другое дело. Да и низкий хвост ему явно шел.

О чем я только думаю? Вот по выражению его лица сразу понятно, что в данный момент меня считают самым настоящим лоботрясом. Конечно, вряд ли этот вояка когда-либо позволял себе простые вольности, например, поваляться на земле, да и не думаю, что он видел в этом хоть какой-то смысл. Наверняка, стыдит меня мысленно, поэтому и насмехается.

Я надулась и недовольно пробубнила себе под нос:

– Айо агра парва ахто согулема? ― «глупый парень что-то сказал?»

Рога сдвинул брови, но улыбку с лица не снял:

– Что ты тут делаешь?

– Отдыхаю.

– Она не объявилась? ― догадался он.

Я поджала губы и вновь улеглась на спину, расправив свое серое безликое платье. Ника уже много раз пыталась меня переодеть в нечто более «приличное», но я твердо стояла на своем. Не знаю, сейчас мне хотелось ходить в этих серых хлопковых мешках. Кстати, как по мне, то выглядели они достаточно мило, а мягкая и приятная ткань создавала свою неповторимую атмосфера уюта. Таскать «уют» на себе было моей любимой причудой в родном мире, которая зачастую выражалась в ненавистных маме бесформенных свитерах со странными, а порой очень даже детскими, рисунками.

– Значит, ее так и нет, ― устало протянул он и собрался было уйти, но я его остановила:

– Ты говоришь на Сункворе?

– Ты же знаешь, что нет. Я слышал, как училась ты. Кое-что запомнил.

Я знала этот ответ и без него. Просто мне не хотелось, чтобы он так быстро ушел. Все эти дни я видела его лишь мельком. Могу пересчитать по пальцам, сколько раз слышала его голос…

Почему я вообще об это думаю?

– Тебя что-то беспокоит? ― догадался Рога.

– Нет, ― соврала я.

Не могу же я в чем-то подобном признаться? Мне кажется, я в тебя…

Нет, Лена, скомкай сейчас же эту мысль и выброси к чертям! А лучше сожги! Да, лучше мысленно скомкать и сжечь! Он же тебе даже повода не давал! Серьезно, Лена, повод? Он же не девочка!

Рога подошел ближе. Каждый его шаг был подобен удару барабанов. Странно, мои силы – слух, зрение и «режим Халка» – были весьма непостоянны. То есть, то нет. Недавно не услышала, как Зира вошла в комнату. Конечно, бывшая служанка всегда ходила на цыпочках, но за день до этого я услышала, как бабочка взлетела с цветка!

Я уже спрашивала об этом Голузеллу, та лишь повторяла: «Пробудишься до конца, все будет работать, как надо». А что, если я до сих пор боюсь этого самого пробуждения? Что, если я окончательно стану кем-то другим? Буду мыслить по-другому, буду и чувствовать иначе… От одного этого осознания мурашки на спине принимаются лихорадочно отплясывать чечетку.

Он сел рядом со мной, положил руки на колени, при этом сомкнув пальцы перед собой:

– Кажется, это место пришлось всем по душе, ― задумчиво протянул Рога, устремляя взгляд к горизонту.

– Наверное.

Он поднял глаза к небу:

– Ника перестала ворчать и даже начала готовить! Это удивительно. Раньше она всегда считала это занятие недостойным благородной дамы.

Я поспешила приподняться и уставилась на него так, будто впервые видела. Количество слов, что он произнес за последнюю минуту в моем присутствии, было, как минимум, вдвое больше, чем все его речи до этого.

Он повернулся ко мне и нахмурился, все еще ожидая хоть какого-то ответа. Я поспешила кивнуть, но, думаю, кивок получился каким-то дерганным, по крайней мере, внутри меня уж точно все тряслось!

– Ты тоже стала спокойнее, ― он ненадолго замолчал, потом, усмехнувшись, добавил: ― Правда, ревнивее.

– Что? ― громко запищала я.

Он рассмеялся:

– Это заметно. Когда Зира с Лидией, ты все время на них поглядываешь.

Я с облегчением выдохнула. Конечно, Зира. Кого мне еще тут ревновать? Да и к кому?

– Меня совсем это не беспокоит, ― соврала я.

Он покачал головой и с издевкой в голосе произнес:

– Почти поверил.

– Я не ревную! Просто… в этом вся Зира. Она не может не сочувствовать, не сопереживать всем подряд, ― он усмехнулся. Да, наверное, не стоило относить Лидию к разряду «всех подряд», прозвучало как-то обиженно. ― Она просто пытается ее поддержать. Лидия замкнулась, даже Нираю избегает.

– Заметил, ― сдвинул брови Рога. ― И это странно, она рыдала на ее плече в тот день, когда умер Хильдор, но теперь сторонится ее.

– Ничего удивительного, все по-разному справляются с горем. Возможно, Нирая невольно напоминает ей о Хильдоре и тех временах, когда они были беззаботно счастливы вместе.