— Покажи мне свою красивую розовую киску, Воробушек.

Он подхватывает мою ногу за колено, поднимая ее, раздвигая почти неприлично, и смотрит на меня. Я не могу сдержаться и стону, когда мои внутренние мышцы непроизвольно сокращаются, и струйка влаги просачивается через мою щель.

— Черт возьми, детка, посмотри на себя. Вся мокрая и чертовски жадная.

— Нико, пожалуйста. — я краснею от его слов, их воздействие ощущается прямо на клиторе.

Он достает свой член — этот великолепный твердый, толстый орган с пирсингом, который, должно быть, лучшая вещь со времен… ну, блядь, пирсинг в тысячу раз лучше. Я не одна здесь теку. Капля предсеменной жидкости свисает с его пирсинга, заставляя меня хотеть попробовать ее на вкус. Когда он собирается надеть презерватив, я останавливаю его, касаясь рукой.

— Подожди, Нико, — я толкаю его в грудь. Когда он видит направление моего взгляда, он отпускает мою ногу, позволяя мне опуститься на колени перед ним.

— Ты сводишь меня с ума, — стонет он.

— Я еще даже не начинала. — я обвожу его головку языком, слизывая капельку предсеменной жидкости.

Его член дергается, и глаза вспыхивают огнем. Я обхватываю рукой его толстое основание, наслаждаясь видом его красивого, налитого члена. Неудивительно, что этот мужчина доставляет столько удовольствия. Я провожу языком по кончику, задевая чувствительный выступ и пирсинг.

Он тяжело выдыхает, пальцы запутываются в моих волосах, вытаскивая единственную шпильку, удерживавшую их. В тот момент, когда я шире раскрываю рот и начинаю его сосать, его дыхание перехватывает, и пальцы крепко сжимаются.

Я сосу глубже, втягивая щеки, затем возвращаюсь к кончику, одновременно работая руками.

— Блять, детка. — он крепко держит меня за волосы, но не тянет; он позволяет мне задать ритм, снова и снова захватывая его, играя языком с пухлой головкой его члена.

Его дыхание становится тяжелым и быстрым. Свободная рука, сжатая в кулак с побелевшими костяшками, теперь поднимается, дрожа, и присоединяется к другой. Вместе они захватывают и вплетаются в мои волосы, пока он смотрит на меня. Наши глаза встречаются, и электрическое напряжение в воздухе вспыхивает ярче. Горячее.

— Ты идеальна, fiammetta.

Его слова не только усиливают мое возбуждение, но и делают что-то с моим быстро бьющимся сердцем, о чем мне сейчас лучше не думать.

Я сосу настолько глубоко, насколько могу, стону от ощущения, что он проникает туда, где еще не был ни один мужчина. Затем я отступаю и провожу языком взад-вперед по гладким металлическим шарикам, не в силах удержаться от игры с его пирсингом.

Он вздрагивает и громко стонет, его руки дрожат. Я подавляю улыбку, чувствуя себя королевой, превращая этого опасного и сильного мужчину в содрогающуюся башню желания.

И вот мои колени больше не касаются пола. Он поднимает меня, его глаза — темные омуты обещаний — прожигают меня насквозь.

Скоро ты попробуешь меня на вкус, детка. Но прямо сейчас мне нужно почувствовать, как твоя тугая киска душит мой член, чтобы я мог здраво мыслить сегодня вечером.

Прижимаясь своими губами к моим, его язык смело проникает в мой рот, как будто он принадлежит ему. Он целует меня, пока я не начинаю задыхаться и извиваться, затем натягивает презерватив, поднимает меня и раздвигает мои ноги своими бедрами.

Он опускает и одновременно входит в меня, заполняя и заставляя ахнуть. Это растяжение, жжение, изысканное удовольствие, и как пирсинг трется о мою сладкую точку… Боже, как же приятно. Каждый раз схожу с ума от того, насколько чертовски хорошо он чувствуется внутри меня.

Он трахает меня глубоко и медленно, вдавливая мои лопатки в дверь, пока я обвиваю его ногами, впиваясь пятками в его поясницу.

— Tu sei come il paradiso50, — произносит он сквозь стиснутые зубы, дотрагиваясь до меня свободной рукой. — Как чертов кусочек рая.

Он хватает мою блузку и рвет ее, разбрасывая пуговицы. Затем стягивает чашечки моего бюстгальтера, и мои груди выпячиваются наружу, подпрыгивая от каждого глубокого толчка.

Я тянусь к его рубашке, чтобы освободить часть этого рельефного тела, но он ловит мои запястья одной рукой и прижимает их к двери над головой.

— Нет, cara51, оставайся на месте и принимай каждый удар, пока не кончишь на мой член. — он склоняет лицо к изгибу моей шеи и слегка прикусывает ее, а его рука сжимает мою грудь и щиплет за сосок.

Удовольствие нарастает так быстро, что я задыхаюсь. Я теряю контроль, поднимаясь все выше, что у меня кружится голова. Я крепче обхватываю его ногами, пытаясь удержаться и найти опору. Мои руки сжимаются в кулаки, цепляясь за пустоту, а стоны становятся громче с каждым его толчком, достигающим самого дна.

Я хочу продлить наслаждение, насладиться им, но оно слишком интенсивное. Я слишком близка.

Оргазм накрывает меня, как молния — горячий и яркий.

— Нико! — кричу я, когда мое тело воспламеняется и разлетается на тысячи осколков блаженства.

Его рычание становится громче и зверинее, пока он не вонзается в меня так глубоко, что мне кажется, я чувствую его везде, и его член еще больше набухает. Затем он замирает, запрокидывая голову в момент кульминации. Его рев настолько дикий, что мои мышцы сжимаются вокруг его твердого члена.

Оправляясь от оргазма, он прислоняется лбом к моему, и мы молчим, лишь звуки нашего дыхания начинают замедляться.

— Утка тычется в мою ногу, — говорит он, наконец отстраняясь и глядя вниз.

Я смеюсь, следуя за его взглядом.

— Должно быть, ты ему нравишься. Он плохо разбирается в людях, если хочешь знать мое мнение, — подшучиваю я, пока Нико опускает мои ноги на пол.

Посмеиваясь, он поправляет мою юбку и бюстгальтер, затем нагибается, чтобы надеть туфлю, которая слетела с моей ноги.

С моей порванной рубашкой ничего не поделаешь, но он поднимает шпильку для волос, целует меня в висок, затем хватает меня за руку и ведет через приемную в кабинет.

С ногами, все еще дрожащими, я падаю в одно из кресел, пока Нико идет в соседнюю ванную, чтобы избавиться от презерватива.

Он возвращается и направляется прямо к моему дивану, разваливаясь на нем, и вертя прозрачную пластиковую шпильку в руках. Напряжение начинает возвращаться к его плечам, но я удивляюсь, когда он спрашивает.

— Как прошел твой день?

Вроде простой вопрос, но каким-то образом он кажется более интимным, чем секс, который у нас только что был.

Как первый оргазм, который он мне подарил.

Как та рука на моей спине на похоронах Рэйфа.

Как тот пластырь, который он наложил на мою ладонь в «Грязную ночь».