Макс держал в руках пачку анкет, которыепосетители возвращали, заполнив. Он пытался упорядочить всю эту кучу, выровнятьпо краям, постукивая по черной столешнице барной стойки, пока вдруг не глянул всторону: одна женщина привлекла его внимание, стоя неподалеку и чего-тоожидая... Красивая, немолодая, светловолосая, высокая и худощавая; прическапучком, заколотая прищепкой-крокодилом. Макс забыл контролировать мышцыпальцев, и листки, вынырнув из общей пачки, сорвались и полетели на пол. Он тутже опустился на колено и стал собирать. Женщина, набравшись смелости, подошла инеуверенно принялась ему помогать.

- Прости, - попросила она, не поднимая глаз,пытаясь перекричать музыку.

- Что тебе надо? - резко огрызнулся мужчина. -Иди к черту!

Он еще что-то грубое ей говорил, Наташа этовидела через стекло VIP-зоны. Не слышала, конечно, но выводы напрашивались самисобой, достаточно было взглянуть на лицо Максима, на его злую переносицу, наприщуренные глаза или сжатые челюсти.

- Кто это? - упорно вонзила Наташа взгляд вАндрея, проницательно догадываясь, что это любовница, которую Макс пыталсяскрыть от Наташи.

- Не знаю, - пожал Андрей плечами. - Я с ней незнаком.

Наташа тут же перевела соответствующий взгляд наКостика, но он не стал ждать вопроса, сам сказал:

- Андрей, правда, не знает, он ее не застал. Этожена Макса, Катюхина мать.

Наташа снова перевела взгляд к бару.

- Почему он так бесится? - требовательно выяснялее пытливый разум.

- Я его понимаю, - хмыкнул Кост. - Он ведьпарень терпеливый. Ты представь, как его надо было доконать, чтобы онразвелся...

...

- Что тебе нужно? - непримиримо задавал Максодин и тот же вопрос.

Женщина отдала ему свою пачку собранных с полаанкет и молчала. Еще бы! Когда Макс разговаривает таким тоном, любойпосторонний поймет - лучше не отвечать! Он откровенно психовал. Сидел за барнойстойкой, подперев подбородок ладонью и отвернувшись. Бармен опасливо косился насвоего начальника.

- Что тебе надо?! - в который раз уточнил Макс усвоей знакомой.

- Хотела узнать, как у тебя дела, - сказалаженщина, и хотя ее не было слышно, Макс понял ее слова.

- У меня все отлично! - кричал он на нее, вродекак перекрикивая очередной диджейский микс. - У меня все прекрасно, и поверь,тебя видеть совершенно не хочется!

- Я пришла попросить прощения, - смелоподобралась она поближе. - И все, больше ничего.

Поскольку не последовало от Максима никакойреакции, Даша продолжала:

- Я узнала, что это твой клуб, подумала, что этоединственный способ тебя увидеть, я уже несколько месяцев тебя ищу: мне никтоне говорил, где ты сейчас живешь - ни мои родители, ни твои - ни адрес, ниномер телефона...

И совсем осмелев, предложила:

- Давай выйдем в коридор, здесь шумно, трудноговорить. Макс, пожалуйста! Мне это нужно. Я знаю, у тебя есть причины меняненавидеть, - подвинулась к нему ближе и уже говорила почти на ухо, - хотя япочти ничего не помню из нашего брака, но мама мне рассказывала. Пожалуйста,хотя бы ради нашей дочки ты можешь выслушать то, что я тебе скажу?

Одна минута может промотать перед глазами всювечность. Один миг может заставить тебя закрыть глаза, или открыть их. Тывыбираешь.

Макс слез с барного стула и направился вкоридор. Не звал ее за собой, но Даша рискнула пойти. Макс отомкнул свойкабинет, шагнул в темноту, одним уже выверенным жестом нащупал выключатель иприкрыл за вошедшей гостьей дверь. В спокойной обстановке уже нелепо было повышатьголос, и Макс уточнил устало:

- Денег я тебе не дам.

- Я завязала, - предупредила Даша. Это теперь ееединственный козырь, способный заставить Максима проявить терпение. - У меняесть деньги, но... Я уже полгода держусь. Врачи говорят, я умру, если буду ещепринимать наркотики. Меня уже три раза с того света вытаскивали...

- Зря! - вырвалось у Макса.

Даша едва не расплакалась, но только сглотнулаком в горле. Нет, Максим не имел в виду, что хочет ее смерти; имел в виду, чтоона все равно возьмется за старое, и все старания врачей - напрасны. Понял, какпрозвучало его 'зря', но извиняться не стал. Зато, чувствуя себя немножковиноватым, сбавил раздражение.

- Так хорошо выглядишь! - попыталась Дашаперевести разговор на более приятную для мужчины тему. - Так возмужал... Я тебяпацаном помню...

А вот она в двадцать лет выглядела намноголучше. Макс тоже помнит ее девчонкой: когда они познакомились, она была такогоже возраста, как Наташа сейчас. Она была веселой, никогда не унывающей девчонкой,модной, знающей себе цену! Еще будучи школьницей, она занималась балетом,поэтому обладала незабываемой грацией и пластикой. Теперь нет ни того, нидругого. А внешность фотомодели, которая так привлекла Максима двенадцать летназад, просто поблекла, расплылась, как рисунок акварелью, залитый водой. Следыэтой красоты остались, но затмеваются неухоженной кожей, морщинами. Тело худое,не по возрасту старое, словно изможденное тяжелой болезнью - и прикрытоеаккуратной одеждой, современной, но без прежней изюминки. У нее было все, о чемможет мечтать молодая девчонка. И она променяла это все на бессмысленноесуществование по подвалам, или черт знает, где еще.

Первые лет шесть после развода Максим возилвремя от времени Катюшку к Дашиным родителям, там и узнавал очередные новости освоей бывшей жене. Правда, новостями это нельзя было называть: информациявсегда была одна и та же. Бывшая теща плакала, что Дашка унесла из домавидеомагнитофон, а потом и все остальное; что Дашка нахамила отцу и устроилабиение посуды и перебила все, что было, теперь надо покупать, а денег нет, ведьДашка украла все драгоценности, перерыла все шкафы и забрала найденные тамсбережения... Однажды Макс не застал тещу дома: она была в больнице. Дашаразбила ей голову тяжелым старинным канделябром. И украла даже этот канделябр.Макса тоже когда-то настигла такая же участь, но он отделался легче. Дашкапосле рождения Катьки сломала ему нос, когда совсем обезумела от жаждынаркотиков и в попытке отобрать у мужа деньги в дикой драке ударила его вазойпо лицу. Он еще год после этого продолжал с ней жить, хотя сейчас не понимаетсовершенно, что его держало. Драк было очень много, и ни в одной из них Максимне поднимал на Дашку руку. Когда понял, что сдерживаться уже больше не сможет,развелся.

Потом родители перестали пускать Дашку вквартиру. Макс говорил, что уже давно пора было поставить эту точку, но тещаснова плакала: 'Да как же я могу не пустить в дом свою дочь?!' И Даша этимпользовалась. Тысячу раз приходила под видом того, что хочет соскочить с иглы иначать жить заново, и мама ей уступала.