Его порция была раза в три больше Наташиной, каквсегда, но он уже доедал, когда с Наташиной тарелки исчез, наконец, второй посчету пельмешек.

- А по-моему, вкусно! - сказал Макс обиженно,покосившись на ее почти нетронутую тарелку.

- Да, - улыбнулась девушка, - ты прекрасноготовишь.

- А что тогда не так? - спросил онпроницательно.

Вообще, предполагал некоторый ответ, но не тот,который услышал.

- Макс, не отбирай у меня дочь!

...Макс смеялся. Наташа не понимала причины.Наташе от этого становилось очень тошно. Хотя он сказал: 'Ты не представляешь,в какие ситуации нас иногда ставит жизнь!', но просветить ее на этот счетотказался.

За последний месяц он слышит такую просьбу ужевторой раз. Может быть, Наташа стала бы это отрицать, но с Евгенией у неегораздо больше общего, чем с родной матерью, этой безвольной Лидией. Можетбыть, Жене стоило бы рассказать Наташе правду о ее рождении: Наташа понимает,что ребенка можно любить, даже если это не твоя кровь.

...Женя делилась своими былыми переживаниями отом, как трудно ей было полюбить 'не своего'. Женя говорила: 'Когда родноймалыш делает какую-нибудь подлость своим домашним, ты все прощаешь. А если туже подлость сделает приемный ребенок, ты тут же начинаешь ссылаться на плохуюнаследственность. И так всегда. Не слушается тебя - это потому, что дурнаякровь в ее жилах. Растет не такая, как ты ожидал - причина все та же. И если поздновернулась домой, значит, шлюха. И не важно, есть ли реальный повод сомневатьсяв ее порядочности. Не хочешь принимать ее такой, какая она есть. Не хочешьразрешать ей то, что разрешил бы родному ребенку'. Только когда Наташа сталажить у Максима, ее мама прониклась к своей дочке некоторой симпатией. Иодновременно начались проблемы с мужем, и Наташа для Евгении уже сталаединственной радостью.

А Макс смеялся. Женя сказала почти точно, онможет одним своим словом изменить жизни людей. Только не трех людей, а пятерых.

- Макс, я признаю, что ты взрослый человек, -ныла Наташа, - и сам будешь решать, с кем тебе общаться, а с кем нет. И этотвое дело. И наверно с моей стороны это чистый эгоизм, но я так не хочу, чтобыКатюшка общалась с этой Дашей!

- Я тоже этого не хочу, не переживай, - успокоилМаксим. - Мне было хорошо все эти годы, и я постараюсь, чтобы все осталось, какесть. Знаешь, когда близкий человек предает тебя однажды, тебе трудно поверитьему второй раз. Представь, можно ли верить человеку после двухсотогопредательства? Ты кушай, кушай. Я еду в клуб и позвоню твоим родителям, чтобытоже туда ехали. Так что, если не хочешь видеться с отцом, то забери Катьку,погуляй с ней где-нибудь, на море сходите, или в парк.

Наташа рискнула. Катю забрали у бабушки и решиливзять ее с собой в клуб до вечера. Виктор Карлович вышел на пенсию, и в августеони с Катей поедут в деревню, откуда родом отец Макса. Это где-то в сторонеВолгограда. Виктор с удовольствием рассказывал Наташе свою историю.

В семь лет, не выдержав избиений другихдеревенских мальчишек из-за его 'фашистских' корней, Витя собрал маленькуюкотомку и отправился к Черному морю. Пешком. Ушел осенью, заглядывая по дорогев чужие огороды за пропитанием; иногда его доброжелательно кормили самихозяева, собирали на дальнейшую дорожку немного припасов, кто сколько мог. Аиногда Витя оставался без еды неделями, и спал прямо на траве, на гравии, надереве, где попало. Может, даже терял сознание - не помнит. Шагать от села досела оказалось самым сложным, особенно по ночам, ведь темнота была нереальная.И когда шли дожди, Витя не останавливался, понимал, что он сможет выжить,только двигаясь дальше. Зато мало-мальски населенный пункт был как оазис впустыне! Кое-где он проводил по несколько дней, а где-то даже недель. Соседирассказывали друг другу об отважном мальчике и с миру по нитке собирали ему тоодежку потеплее, то крышу над головой. Кто-то отдал ему велосипед, и дальше онуже пытался ехать.

Путь оказался неблизкий, наступили холода, и он,малыш, отморозил себе руки и ноги. Его приютили в крохотном бедном домике водном из сел на Кубани, вернули к жизни, отогрели. Чудом он не лишился рук даног! И едва наступила весна, как Витя снова собрался и двинулся дальше к своейцели. Думал, что идет на юг, но шел на запад. Немного ошибся морем: шел наЧерное, а попал на Азовское. В Ейске пришел на первый попавшийся корабль исказал: 'Хочу быть моряком'! Отказать ему не смогли... Долгое время учился вморском училище и взрослел. Потом - наконец-то! - поступил на корабль юнгой итолько тогда впервые вышел в море! Понял, что не ошибся с выбором дела всейсвоей жизни! В восемнадцать лет ушел служить, конечно, на флот. Пять лет служил- в Сочи. Так потом в Сочи и остался.

Наташа со знанием дела объявила, что ее дед тожебыл моряком, и, узнав фамилию, Виктор обрадовался:

- Знал я твоего деда! Я же на его кораблекапитаном стал, когда он на пенсию ушел! Замечательный был человек! Мировой!

- Мир тесен, - шептала Наташа. Сама она своегодеда узнать не успела.

А у Виктора там, в родной деревне, и братья, исестры есть, правда, полукровные. Как сильно девушка Настя, его матушка,убитого немца ни любила, но замуж после войны все же вышла. Эти родственникипостоянно приезжают в Сочи летом, но Наташа никого из них не знает. Максиму онине нравятся: приедут, развалятся на диване, а мама их обслуживает. Или начинаютныть, что у них совсем нет денег, и отец выдает им из своего кармана'отпускные'. Макс не понимает, зачем ехать в Сочи, если у вас нет денег?! Номолчит. Все-таки, это родственники отца...

- Вот я помру, - твердил Виктор, - и никто к вамездить не будет, потому что вы гостям не рады!

- Ну, что никто не будет ездить, я не огорчусь!- съязвил Максим. - Но вот о 'помирании' ты что-то рано заговорил!

- Да почему рано? - пожимал отец своими крепкимиплечами. - Что мне на пенсии делать? Вся жизнь была связана с морем... Теперьничего не осталось... Я и так там дольше положенного продержался.

- А ну прекрати! - строго требует Максим. - Мычто, не заслуживаем того, чтобы ты хотел жить ради нас?

Как часто в последнее время Виктор начинаеттакие разговоры! Либо он напрашивается на всеобщее внимание - в чем Наташасомневается; либо думает об этом так много, что умолчать просто не получается...Наташа до слез в глазах расстраивалась, подумав о том, что время не обманешь.Виктору шестьдесят три, и у него уже был инфаркт. А он такой хороший человек!Его Наташа уже без мучений совести называла 'папой'.

Потом вернулись из магазина Катя с бабушкой, ивсе уселись за стол пить чай, невзирая на летнюю послеобеденную жару.

В клубе Катя была для Наташи таким своеобразнымспособом отвлечься от навязчивых взглядов собственного отца. Наташа долготерпела отца в директорском кабинете, но потом повела Катюшку в зал подпредлогом того, что 'взрослым' надо обсудить бизнес. В зале угощала Катю сокомиз бара 'за счет заведения'. А вскоре к ним присоединилась и Евгения.