Макс проснулся в одиннадцать вечера от похмельяи снова направился на кухню. Почему Наташа не рискнула вылить те полбутылки вунитаз, она не знает. Но жалеет об этом. Просто молча и тихо жалеет.

В полночь звонила Евгения: Максим не пришел вклуб, а ведь и вчера, и сегодня - рабочие дни. Наташа не соврала: он плохо себячувствует. Хорошо, что он не единственный владелец клуба...

В четверг ничего не изменилось. Пока Наташаспала, Макс открыл бутылку армянского коньяка, которую ему на окончаниеучебного года подарили любимые одиннадцатиклассники. Он сидел за столом накухне, жевал лимонную корочку, небритый, усталый, с полуприкрытыми веками.

- Я поеду сегодня в клуб, - объявила Наташанедовольным голосом. - Тебя, видимо, там не будет.

Она ничего не спрашивала, и он ничего неответил. Она нервно грохотала посудой, завтракая в его компании, а Макспредлагал:

- Хочешь кофе с коньяком? А чай с коньяком? Аконьяк в чистом виде хочешь?

- Отстань от меня со своим коньяком! - несдержалась Наташа.

Совершенно не хотелось быть вежливой с ТАКИМчеловеком. Трезвый пьяному не товарищ...

В клубе сегодня взяла на себя обязанностиадминистратора. Вместе с Евгенией придумывали тему вечеринки на субботу,решили, что самое простое - снова выступление Наташи. А на следующую субботууже будет время придумать и организовать что-то более емкое. Да и Максимпоправится, высказала свою надежду Женя.

Несколько раз Наташа сама подносила кому-томеню, принимала заказы у посетителей, потому что официантки не справлялись сеще большим, чем на открытии, количеством посетителей. Заработала триста рублейчаевых, раза в три меньше, чем умеет зарабатывать Макс.

Половину из них потратила этой же ночью - натакси до Дагомыса. Мама предлагала переночевать у нее, но Наташа отказалась.Дом есть дом.

В пятницу Максиму было очень плохо, и он сновапил, чтобы стало легче. Он постоянно валялся в кровати, перемял все постельноебелье, и эта небрежность, даже несмотря на Наташину неряшливость, раздражалавсе уголки ее души.

- Макс, ну хватит пить, - просила она,устроившись рядом, поджав под себя ножку. - Ты нужен клубу.

- А что мне нужно, кто-нибудь интересуется? -огрызнулся он, зарывшись лицом в подушку.

- Ну, уж точно не алкоголь, Макс!

- Ой, отвали по-братски! - проговорил чей-точужой голос из подушки.

Наташа 'отвалила' в клуб, предварительно уложивКатю спать. Катя, бедняга, не может понять, почему папа больше не хочет уделятьей внимание. Наташа ее успокоила: папа просто болеет, ему нужен покой.

Макс практически ничего не ел - его ото всеготошнило. А тут так получилось, что в летней жаре не спас даже холодильник:прокис суп, и в субботу перед работой в клубе, да еще и после недосыпа, Наташепришлось помотаться по рынку Дагомыса, накупить ингредиентов и приготовитьчто-то на первое ради Кати. Ребенок-то не должен жить на сухом пайке толькоиз-за того, что кроме нее суп сейчас никто есть не станет.

- Ты бы хоть душ принял! - рявкнула Наташа,одеваясь на работу. Вид Макса - и его запах - вызывал у Наташи такоеотвращение, что больше, ей казалось, уже некуда. Она ошибалась.

В 'Эго' отработала свои песни на полную катушку,с улыбкой и энергетикой, присущей только истинному актеру. Под быстрые песнитанцевала так, что публике тоже, глядя на нее, хотелось танцевать; а медленную- про то, что ОН в другом городе, но достаточно закрыть глаза, чтобы ЕГОувидеть - пела со слезами. Сейчас он рядом, но глаза все же хочется закрыть,чтобы не лицезреть это убожество...

В шесть утра была дома. Спать не получалось:Макса тошнило, если он принимал горизонтальное положение, и он постоянно шасталпо квартире, не находя себе подходящего занятия. Он грохотал посудой на кухне,он хлопал дверьми, он споткнулся об кресло возле письменного стола, у негорухнули на пол книги с книжной полки...

- Ты можешь потише?! - заорала Наташа, не всилах больше терпеть этот шум.

А он старался тише, честное слово! Простокоординация движений нарушена: ставишь стакан на середину стола, а он почему-топадает на пол...

Работать в воскресенье было совсем невыносимо,Наташа просто вырубалась, ее организму совершенно не хватало жизненной энергии.Мама пришла в клуб только на час, завтра ей рано вставать на работу. Наташапообещала, что справится со всеми делами сама.

На волнение не оставалось сил. Но это и клучшему. Наташа преспокойненько выполнила все, что было в полномочиях хозяйкиклуба. Так странно было замыкать двери этой махины, активируя сигнализацию.Охранники 'Эго' по-джентльменски дождались ее и посадили в такси. Ну, вот иперезнакомилась со всем без исключения персоналом... Завтра выходной...

К сожалению.

Спать в постели Макса уже было совсемневыносимо, и Наташа перебралась в Катюшкину комнату на раскладное кресло. Сума сойти, неужели еще даже не прошла неделя?! В полдень, выбравшись на кухнюзавтракать и кормить обедом дочку, застала на кухне Макса с очередной бутылкойводки.

- Да сколько можно поминать?! - вопила Наташа,отчаянно жестикулируя.

- Ой, блин, заткнись! Раздражает твой визг! -вторил ей Макс не совсем внятно.

- Да ты себя в зеркало видел? Чучело!

- Заткнись, я сказал! В моем доме ты обязанауважать меня!

- О каком уважении ты говоришь?! Посмотри насебя!

Катюшка разревелась и убежала к себе, спрятавшисьна своей верхней полке, забившись в уголок. Наташа тоже ревела, только накухне, демонстрируя Максиму, что он делает ей больно. Почему-то сейчас его этоне трогало.

- Мне совершенно по барабану, что ты обо мнедумаешь, - говорил Макс своей рюмке.

- Еще недавно тебе было важно, что я о тебедумаю! - возразила Наташа, пряча лицо в ладонях и безудержно всхлипывая.

- Отстань от меня, а? Я тя по-хорошему прошу.

Он грубил ей тогда, когда ему не хватало 'дозы',чтобы вырубиться. А доза, как оказалось, растет вместе со 'стажем'. Все-такиМакс не алкоголик и, что делать со своим состоянием, не знает.

Если Наташино лицо и высыхало от слез, тоабсолютно случайно. Даже во сне плакала - снилось что-то очень плохое и, какназло, донельзя реалистичное. Это ассорти запахов - немытого тела, спиртовогоперегара, рвоты - преследовало Наташу повсюду, даже в кристально чистой Катинойкомнатке. А поведение Макса менялось настолько непредсказуемо, что Наташаготова была и убить его, и простить уже через секунду.

Во вторник, едва придя в ванную умываться ичистить зубы, услышала за спиной жалостливый голос любимого: