Он солгал королю. Почему?

Я никогда не думала, что мне будет так невыносимо больно.

Я уже успела забыть, что такое недоверие и недомолвки. Меня распирало от желания вывалить на него все свои сомнения и открыто обвинить в измене, пусть ничем не подкреплённой. Хотелось его уязвить, сделать больно, как сейчас было больно мне.

Когда мы поднимались на крыльцо, я спросила его, зачем он солгал Генриху. Он промолчал.

Впервые за много лет мы спали отдельно, а рано утром он пришёл ко мне и сказал: «Таша, ты никуда не уедешь». Убедившись, что я его слышу, он ушёл, оставив меня со моими сомнениями.

Как хорошо он меня знает! Я всю ночь не спала. Я хотела забрать детей и уехать к сестре. Оттуда поехать в Бригах и спуститься в этот чёртов подвал. Постоять у решётки и вернуть утраченное равновесие.

Только там я понимала, где моё истинное место. Там, где дети. Их я не могла забрать с собой, а жизни без них не представляла. Они намертво приковали меня к этому времени. Да и свой выбор я сделала давно. Если бы в моей жизни не стало Герарда, я бы смогла это пережить. Тяжело, болезненно, но пережила бы, смирилась. А вот без детей…

Так уже было, когда ушёл Шамси.

Я помню, как стояла у решётки, зарёванная и опустошённая, бессмысленно глядя на ступеньки, обнажающиеся от чёрной воды, быстро уходящей в никуда. Я видела мокрую крысу, прыгающую по этим ступенькам с большой рыбиной в пасти, и её вид впервые не вызвал во мне брезгливости.

Уход эксиленца стал для меня неожиданным минутным прозрением, когда мне показалось, что я выбрала не того мужчину. И его уход я пережила тяжело. Часто вспоминаю о нём и гадаю, что с ним стало в новом для него мире? Жив ли он? Нашёл ли то, что искал? Вернётся ли? Ведь Яробор смог вернуться, значит, и Шамси сможет. Он бы в два счёта разогнал тучи, которые нависли над моей семьёй. Он бы нашёл интриганов.

Мне хочется, чтобы он вернулся».

Читать дальше Ольга уже не могла. Резь в глазах усилилась. Через призму слёз буквы — и так едва различимые — слились в сплошной размытый голубой поток. Он закручивался в спираль, беснуясь и издеваясь.

Она сняла нагар со свечей и закинула в камин два последних полена. Налив на руку воды из кувшина, побрызгала на лицо, омыла уставшие глаза. Набросила на зябнущие плечи шаль и вернулась к пюпитру. Вертела в руках обёртку от шоколада и подавленность пфальцграфини передавалась ей. Она будто видела женщину перед собой, чувствовала её сомнения, боль.

— Шэйла?

От неожиданности Ольга вздрогнула. В библиотеку вошёл граф Малгри.

Он был в расстёгнутом коротком пальто из тяжёлой ткани, а в руках держал толстую потёртую кожаную папку. Несмотря на усталость, сквозившую в его движениях, растрёпанные волосы и небрежно обмотанный вокруг шеи клетчатый шарф, мужчина, на удивление, выглядел элегантно.

— Я подумал, что Траффорд забыл погасить свечи, — прошёл он к столу и бросил на него папку. Тяжело вздохнув и сев на стул, сфокусировал взгляд на красной упаковке в руках виконтессы.

— Вы снова куда-то ездили? — спросила она. Поспешно отыскав среди страниц фолианта «конверт», вложила в него обёртку от шоколада и закрыла аллигат. Сегодня она уже всё равно ничего не сможет прочитать.

Мартин с лёгким удивлением посмотрел на женщину. Она пояснила:

— Я видела Феликса и думала, что вы давно дома.

— А-а, нет, — качнул он головой, всё ещё глядя на её руки. — Феликс приезжал, чтобы забрать кое-какие недостающие бумаги. Я вернулся только что. А ты… — он смотрел, как она убирает рукопись в нишу. Обратил внимание на её припухшие глаза и сведённые к переносице брови. — Скоро утро. Почему ты не в постели?

— Я засиделась, — спрятала глаза Ольга и суетливо закрыла ставни. Спешила поскорее уйти, не зная, как отнесётся мужчина к её вторжению на его личную территорию и вмешательство в его тайну без разрешения.

— Ты читала рукопись?

Ольга не была готова говорить на эту тему — граф застал её врасплох. Ей необходима тишина, чтобы сосредоточиться, нужно время, чтобы спокойно всё обдумать и привести мысли в порядок.

— Пыталась. Вы были правы, книга очень трудно читается. Вы, наверное, хотите есть? Вам принести? — она готова была пойти и найти кухню, не имея понятия, где та находится, только бы поскорее уйти из библиотеки.

— Не беспокойся, милая, — улыбнулся его сиятельство. — Мисс Топси позаботится об этом.

Он снял пальто и шарф, бросил их на спинку стула. Поправил упавшие на лицо волосы. Вплотную подошёл к Ольге и вдруг спросил:

— Про подвал уже прочитала?

Она подняла на него слезящиеся глаза. Неужели так заметно, что она чем-то озадачена?

— Нет.

— Ты видела упаковку от шоколада. Что скажешь?

Она пожала плечами, а он поймал её взгляд и уже не отпускал:

— Ничего? Тебе ничего не показалось странным?

— Ну… — какого ответа он от неё ждёт? Что она должна сказать, чтобы он перестал на неё смотреть с подозрением?

— Шэйла, до какого места ты прочитала рукопись?

— Милорд, давайте поговорим об этом завтра. Я очень устала.

— Ответь, Шэйла. Это же так просто.

— Как пфальцграфиня пришла в палатинат, — задержала дыхание Ольга. Ей казалось, что гулкий стук её сердца слышен в коридоре.

Мужчина продолжал испытующе смотреть на женщину сверху вниз:

— Знаешь, сколько времени я потратил, чтобы перевести тот кусок, который ты прочитала за… сколько? За вечер, за пару часов?

Ольга прочитала в два раза больше!

— Что вы хотите сказать? Вы злитесь на меня, что я без разрешения взяла фолиант? Простите, — разорвала она зрительный контакт, опуская глаза. А что бы стало, узнай он, как его ценнейшая из всех книг висела на цепи, и под весом собственной тяжести трещала и рвалась на части?

— Я не сержусь. Вижу, что ты знаешь русский язык намного лучше меня.

— Мне можно заняться переводом дальше? — с надеждой спросила она.

— Нужно. Когда ты переведёшь весь доступный текст, я хочу поговорить с тобой о… Впрочем, сначала переведи.

— Спокойной ночи, милорд, — поспешила уйти из библиотеки Ольга.

Она не просто спешила. Она неслась по коридору, не чуя под собой ставших ватными ног. И только закрыв дверь спальни и привалившись к полотну спиной, перевела дух. Сегодня пронесло, а что будет завтра? Ей казалось… Не казалось — мужчина видел её насквозь, а значит, близится неизбежное позорное разоблачение. За ним последует наказание. Ольга знала, что совершенно не умеет изворачиваться и лгать. На основе лжи ничего не построишь. Она умеет лишь разрушать.