— Прежде чем что-то говорить, нужно думать, — строго одернулего Дронго. — Сам советовал мне говорить, думая, а теперь несешь ерунду.Кстати, откуда это слово «порешат»? Ты не мог слышать его в Грузии.

— Верно, — улыбнулся Манучар. — Пять лет назад я приехал насоревнования в Москву. Выпили, закусили. Там девушки красивые были, а какие-торебята стали к ним приставать. Одна из девушек с моим знакомым была. Вмешался яв драку. Получил три года. Полгода сидел, по амнистии вышел. Тогда меня Давид ивзял на работу. А говорить «порешат» научился у одного заключенного: вместе вкамере сидели, его любимое слово было.

— Солидная биография. Теперь ясно, что у вас общего сДавидом.

— Перестань смеяться.

— Плачу, плачу над твоей глупой судьбой. И сколько ты будешьу Давида в пешках ходить? Еще пять лет, десять? Ты же был спортсменом — идипреподавать, детей учи.

— А платить будут? — горько спросил Манучар. — Я из тюрьмывышел, думал: все, больше туда никогда не вернусь. Решил работать устроиться.Как раз началась эта… в общем, Гайдар начал свои реформы. И у нас Гамсахурдиабежал. Шеварднадзе пришел. Где найти работу? Куда пойти? Давид платит стодолларов в месяц, наш министр внутренних дел получает три доллара. Спроси, какон живет, если я на сто не могу нормально жить.

— Это бич кавказских республик — массовая коррупция, — тихопроизнес Дронго. — Воруют все, все, кто может и хочет.

— А раз знаешь, зачем спрашиваешь? Знаешь, сколько получалбы я в спортивной школе? По сегодняшнему курсу — пятнадцать центов. Нищим такиеденьги давать стыдно. А я должен жить и семью кормить. Ты можешь прокормитьсемью на пятнадцать центов, если это три кило яблок? Ты говоришь, глупаясудьба, — горячился Манучар, — а ты жил моей жизнью? Тебе за этого Реваза далисто тысяч на расходы и еще сто дадут после. А мне — шиши. Может, хозяинпожалеет, накинет десятку-другую. А если я ошибусь, из моей спины нарежут ремнии спустят на дно Куры.

— Можно открыть свое дело, — предложил Дронго.

— А начальный капитал? А Давид и Арчил? А министр внутреннихдел, а прокурор, а судьи, а политики? Все кушать хотят. Все сядут тебе на спинуи скажут: давай, Манучар, работай, зарабатывай для нас. И никуда не убежишь.

— Все так плохо? — Дронго был мало знаком с этой сторонойжизни.

— Это цветочки. Потом приедут рэкетиры и скажут: у тебяхорошая жена, Манучар. Она часто ходит одна. И дети такие красивые. Ты так вседеньги и будешь на них тратить? Я скажу: нет. Мне улыбнутся и установят цену. Ия буду платить каждый месяц, обязательно буду, иначе нельзя. Приедут пятеротаких, как я, и ночью подожгут твой дом. А потом скажут: мы тебя предупреждали.

— А Шеварднадзе не борется с этими людьми?

— Генацвале, с кем только он не борется! С абхазами,осетинами, русскими, своими грузинами. С Гамсахурдиа, с Китовани — со всеми, скем можно и нельзя. Разве у него есть время защитить бедного Манучара? А тыговоришь, я глупый. Может, умный очень, что семью свою кормить могу.

— Я был не прав, Манучар. — Дронго вздохнул. — Значит, нетвыхода?

— Есть, есть! — почти закричал Манучар. — Верни все, какбыло раньше. Когда сто семьдесят рублей — большие деньги. Когда никто не убивална улицах Тбилиси, когда мы все братья были — русские, азербайджанцы, армяне,грузины, осетины, абхазы. Верни все, как раньше было.

— Не могу, Манучар, — серьезно ответил Дронго, — и не хочу.Раньше тоже не все хорошо было.

— Про Сталина говоришь, да? Он сколько людей убил? А сколькоспас во время войны? Говорят, стрелял маршалов. Может, их нужно было стрелять,иначе не победили бы на войне. При Сталине люди как жили, мне дед рассказывал.Вах! Какая жизнь была! А при Брежневе! Теперь лучше, да? Не говори ничего, немогу слушать. — Манучар вскочил со скамейки, размахивая руками.

— Час политбеседы закончился, — поднялся Дронго.

— Что? — не понял Манучар.

— Убедил. С Давидом, конечно, лучше. Только есть еще однавещь, которая дорого стоит. Чтобы человек уважал себя.

— Какая вещь? — обернулся к нему Манучар.

— Совесть.

Обратно из парка они шли молча, пока наконец Манучар несказал:

— И я не прав, и ты не прав. Договорились?

— Чудак человек, это я не прав. Получаю сто тысяч долларов илезу со своими советами. А ты прав, Манучар, абсолютно прав.

Они нашли небольшое кафе у входа в парк, сели за столик.

— Значит, так, — чертил схему Дронго. — Он выезжает из банкапо вечерам один. Это я сумел установить. Юрков — бывший полковник милиции, егознает весь город. Он не возит с собой по вечерам охрану.

— Почему?

— Почему мужчина, да еще семейный, не берет охрану?

— К подруге ездит, — догадался Манучар.

— Ах, Манучар, жалко, тебя женщины не слышат. Тольконастоящий грузин может назвать женщину подругой. «Любовница» действительнослово нехорошее, но подходящее. Слушай дальше. Нам нужно выяснить, куда онпоедет. Юрков считает, что после вчерашнего побега я давно убрался из города, атут мы придем к нему в гости. Но учти: одно неправильное движение — и Юрковбудет стрелять. После нашего побега он все правильно понимает. Нужнодействовать очень синхронно. Полковник хорошо подготовлен.

— Еще к Русакову нужно заехать, — мечтательно произнесМанучар, сжимая кулаки.

— В другой раз. — Дронго разозлился. — Ты будешь слушать илибудешь перебивать?

— Не злись, я просто предложил.

— Взять его нужно только в подъезде. Если в доме, куда онзаедет, не будет домофона. Тогда, пока он будет ставить машину, ты забежишь вподъезд. И встретишь его где-нибудь на втором или третьем этаже. Все понял?

— А если его знакомая живет на первом или в собственномдоме? — спросил Манучар.

— Резонно, но будем исходить пока из моего варианта. Есличто-нибудь будет не так, сразу беги наверх. Не появляйся перед ним ни в коемслучае. Если будет домофон, я успею раньше подойти к нему со спины. И тогда тыпойдешь вместе с нами. Если отдельный дом — тоже, пока будут открывать дверь,калитку, замок, я успею к нему приблизиться. Нужно обговорить все варианты.Если в доме будет засада, мало ли что — сразу уходим. Крикну «прыгай» — беривлево, крикну «давай» — бери вправо. Не перепутаешь?

— Нет. Откуда ты так все знаешь?

— В самом доме держи под наблюдением прежде всего Юркова.При малейшем его движении стреляй, не раздумывая. Он хороший специалист,Манучар, совсем как я, поэтому здесь шутить нельзя. Это не Русаков.