Евгений понял меня с полуслова, нежно обнял, поцеловал иласково шепнул в ухо:

— Ты ангел, ангел.

— Вы что это там милуетесь, когда я прямо вся в горе? —грозно спросила Маруся, опуская щипцы. — Если этот изверг мне сейчас все нерасскажет, я его убью, — пообещала она, с презрением глядя на Ивана Федоровича.

— Расскажу, Маруся, расскажу! — горячо взмолился тот. —Только скажи что?

— Расскажи, как ты насиловал бедную девушку, — потребовалаона.

Ваня тупо посмотрел на нее и втянул голову в плечи. На лицеего запечатлелась мучительная работа мысли.

— Что? — зарычала Маруся. — Негодяй! Будешь отпираться?!!

— Не буду, Марусенька, не буду, сразу все подпишу, тьфу,сразу все скажу, только намекни что, где и когда? Я плохо помню.

— Ты мне, Ваня, ваньку не валяй! Не помнит он! Что ты плелмне про духи? Целую сагу сочинил! А про рожу разодранную свою?! Козел!

— Марусенька, я всю правду плел, и про сагу, и про рожу, ипро духи.

Верь мне, Марусенька, верь. Вот и Женя здесь. Он не даст мнесоврать. Мы же вместе были — и я, и Сережа, правда, Женя? — Иван Федоровичповернулся к Астрову и посмотрел на него с такой надеждой, что мне сразу жезахотелось все ему простить.

Однако этого не захотелось Марусе. Она вновь подняла своищипцы и, игриво помахивая ими, желчно спросила:

— Может, вы и насиловали вместе?

— Может, — согласился Иван Федорович, — я не помню. Был оченьпьян. Тут оживился мой Женя.

— Ну как это не помнишь, Ваня, — обиделся он. — Как навечеринку собирались, помнишь? Тот кивнул распухшей головой.

— Помню.

— Как решили до этого размяться, помнишь?

— Помню.

— Как распили бутылочку?

— Да, да, это помню, — вдохновился Иван Федорович, услышавнаконец хоть что-то приятное.

Евгений облегченно вздохнул.

— Ну вот, а говоришь: «не помню». Потом ты повез нас к Соне.

— Видимо, да, — задумчиво согласился Ваня.

— Как это повез? — возмутилась Маруся. — После бутылкиводки? Он что, был пьяный за рулем?

— Видимо, да, — подтвердил Иван Федорович.

Нет, Маруся все же успела выколотить из него все мозги. Чтоон несет?

Она же его теперь совсем убьет.

— Да не был он за рулем, — поспешно успокоил ее Евгений. —Машину мы поставили на автостоянку.

— Он до сих пор ее не может найти, — вставила она. —Вы-тохоть помните, что это за автостоянка? Нет, я его убью! Я прямо вся сейчас егоубью!

— Автостоянок в Москве много, — философски отметил Евгений,— но со временем найти можно. Если постараться.

— Да не отвлекайтесь вы на всякие мелочи, — возмутилась я. —При чем здесь автостоянка, когда мы решаем такие важные задачи. Что было потом?

Поставили вы автомобиль на автостоянку и…

— И в метро, — воскликнул Иван Федорович, чем заслужилодобрительную улыбку приятеля.

— Во-от, — как к маленькому обратился Женя к нему, —помнишь-таки.

Молодец. А по пути завернули в ларек. Там-то, у своегознакомого ты нам яду и купил.

— Какого еще яду? — пожелала знать Маруся.

— Машенька, я же тебе говорил, — пояснил Иван Федорович. —Водка была плохая. Настоящая отрава. Яд. Мы выпили, и дальше уж совсем ничегоне помню.

Клянусь. Хоть убей меня!

— Нет, я сейчас упаду! Я прямо вся сейчас упаду! — закричалаМаруся. — Зачем вы пили, изверги, когда мы вас ждали на вечеринке?

— Зачем вы, изверги, пили? — присоединилась к ней я. — Развене для этого мы затеяли вечеринку? Что же вы, дождаться не могли?

Евгений с укором посмотрел на нас.

— Будто не знаете, зачем мы пили, — сердито сказал он. —Будто вы даете нам пить на вечеринке.

— Кто? Мы не даем? — возмутилась Маруся. — Будто вы у насспрашиваете.

Каждый раз вас разносят по домам пьяных в лежку, а вам всемало.

— Ладно, не будем отвлекаться, — миролюбиво сказала я. —Лучше освежите свою память. Вышли вы из метро и…

— Обнялись и с песнями пошли, — сообщил Иван Федорович, накоторого опять снизошло озарение. — Потом Сергею захотелось отлить…

Маруся схватилась за сердце, закатила глаза и прорычала:

— О ужас! Уроды! Уроды позорные! Иван Федорович виноватозаморгал глазами и заблеял:

— Ну, Марусечка, это же нормально, мы же пили пиво, многопива.

— Они еще и Пиво пили, — с безысходностью обратилась я кподруге. — Яда им показалось мало.

Она уже потеряла способность комментировать и лишь шептала:

— Уроды… Уроды…

— И что было потом? — спросила я, готовая ко всему.

Иван Федорович, ища подсказки, вопросительно посмотрел наЕвгения, но тот чесал в затылке и мучительно припоминал. Тогда на Ваню снизошлоновое озарение.

— А-аа! — закричал он. — Так Женька же вспомнил, куда мышли, и расстроился, и заспешил.

Щипцы мигом поднялись в воздух, и Марусин истошный вопльпрокатился по кухне:

— А ты, значит, не расстроился! А ты, значит, не заспешил!Так вот тебе! Вот тебе!

— Марусенька! — плаксиво задребезжал Иван Федорович. — Ятоже расстроился, я тоже заспешил, но не смог подняться!

— Изверг! — гаркнула Маруся и хватила об пол щипцами.

Они рассыпались на части.

— Дальше я помочь ничем не могу, — искренне призналсяЕвгений. — Я упал под лестницей в соседнем подъезде и уснул.

Мы с Марусей скрестили взгляды и, схватившись за сердце,хором воскликнули:

— Уроды!

Иван Федорович мучительно соображал, чем бы порадовать нас,и сообразил-таки.

— Вспомнил, — ликуя, сообщил он, — потом ушел Серега. Япросил его не бросать меня, но он сказал, что Елена ему башку оторвет, и ушел.

Я не стала рассказывать, что в интерпретации Сергея все былонаоборот: он просил Ивана пойти с ним, а тот наотрез отказался.

Я лишь сказала:

— Сергей на вечеринку тоже не пришел. Видимо, заснул вдругом подъезде.