видела. Стояла за старым дубом у дороги и наблюдала за тем, как Михаил, Оленька и Митя садились в повозку и уезжали. Сегодня в Березовке проводили большую ярмарку, говорили даже, что приедет цирк из самой Франции, и Оленьке очень хотелось показать Мите настоящих цирковых зверей. Миша подобных развлечений не одобрял. Он, как и все мы, вырос среди природы и не мог спокойно смотреть на то, как дрессированные животные выполняли трюки, ведь мы прекрасно понимали, что за каждым таким трюком стоят жестокие дрессировки, побои и голод. Тем не менее отказать жене не мог. Олег остался дома с няней, но я уже выучила их расписание и знала, что сейчас малыш спит, поэтому и ждала отъезда старшего брата, чтобы навестить Яна. С недавних пор в мыслях я перестала называть его по фамилии, он стал для меня просто Яном, хотя внешние приличия я, конечно, соблюдала.

– Егоровна сегодня на завтрак испекла те ватрушки, которые вам очень понравились, и я решила принести их вам. – Я продемонстрировала ему корзинку, накрытую белой салфеткой.

– Очень мило с вашей стороны. Проходите, – он взял корзинку, будто она весила целую тонну и могла надорвать меня, и указал на дверь. – Я, признаться, еще не завтракал, поэтому, если вы составите мне компанию, буду очень рад.

Я была рада еще больше. За завтраком мы обсуждали ничего не значащие вещи вроде погоды, ярмарки в Березовке, моих занятий музыкой и рисованием. Мне было приятно его внимание, и ему первому я призналась в том, что хотела бы добиться чего-то большего, чем просто выйти замуж, нарожать детей и все свое время посвящать вышивке. Мне хотелось бы уехать в большой город, получить хорошее образование, как у него. Нет, я не мечтала быть доктором, хоть вида крови и не боялась, мне бы подошло и что-то другое, а что именно, я не знала. Сложно представлять, как огромен мир, когда все семнадцать лет жизни прошли среди болота.

– Мир еще больше, чем вы можете представить, – улыбнулся на мои откровения Ян. – Я и сам был не так уж много где, но мечтаю однажды переплыть океан и посмотреть, что там, по другую его сторону. А ваше желание учиться весьма похвально. На пороге двадцатого века девушкам не обязательно становиться исключительно хранительницами семейного очага.

Я лишь грустно усмехнулась. Может быть, где-то там, за океаном, в других мирах, и не обязательно, но не здесь, в нашей глуши.

– Расскажите, как вы оказались в Петербурге, – попросила я. – Папа говорил, вы родом из наших мест. Да и фамилия у вас наша.

– Я действительно отсюда, – ответил Ян. – Мой отец был врачом в городе, и дед тоже, поэтому я, можно сказать, никогда и не представлял себе другой жизни. Только отец настоял, чтобы я получил образование в хорошем университете, вот я и уехал в Петербург, там живут родственники моей матери. Сначала остановился у них, а потом уже нашел квартиру.

– Не хотите вернуться?

– Не знаю, – он пожал плечами. – Там у меня большая практика, хотя и здесь, конечно, не пришлось бы набирать клиентов заново, моего отца знают далеко за пределами города, наверняка его пациенты перешли бы ко мне по наследству. Но мне нравится Петербург. Рассмотрите его для переезда.

Если бы я была чуть более романтичной натурой, подумала бы, что он предлагает переехать туда, чтобы видеть меня чаще. Беда была в том, что никогда и ни за что родители не отпустят меня так далеко.

Проснулся Олег, и Ян предложил прогуляться по парку. Хоть мы уже и знали почти все о болезни племянника, и родители, и брат с женой, и даже доктор старались держать нас с Эленой на расстоянии.

– Не стоит молодым девушкам смотреть на больного ребенка, – сказала как-то мама. – Вам еще своих рожать.

Будто оттого, что мы посмотрим на Олега, могут заболеть наши будущие дети.

Тем не менее, прогуляться с Яном по парку мне очень хотелось, поэтому я не стала сопротивляться. Парк Желтого дома был меньше, чем наш, и казался чуть более дремучим, зато густые деревья надежно скрывали нас с Яном от зоркого глаза няни Олега. Признаться, я ее недолюбливала, она казалась мне женщиной не столько строгой, сколько деспотичной. Даже Оленька порой не рисковала с ней спорить, что уж говорить обо мне.

Скрывшись за густой кроной деревьев, мы замедлили шаг. Эта часть парка была особенно старой, папа говорил, деревья здесь сажали в тот момент, когда начали строить усадьбу, а с тех пор прошло уже сто лет. Здесь не было скамеек, на которых можно было бы посидеть, поэтому мы медленно брели по едва различимой дорожке. Нам с Эленой с самого детства запрещалось без спросу ходить в Желтый дом, поэтому здесь не было тропинок, вытоптанных нашими ногами.

– Ян, как думаете, Олег поправится?

Я впервые рискнула назвать его вот так, без отчества, и он не стал меня поправлять, видимо, тоже решив, что наедине, без зоркого ока моих родителей, можно стать чуть ближе. Ведь он сам давно зовет меня просто Леоной.

– Скажу вам честно, Леона, надежды на это у меня нет, – признался Ян. – Официально я здесь для того, чтобы попробовать вылечить его, но ваш отец… – Он вдруг остановился и повернулся ко мне. – Я же могу вам доверять?

– Безусловно! – горячо заверила я. – Я никому ничего не расскажу.

– Ваш отец дал мне понять, что в вашей семье уже были похожие случаи, и главное, что он хочет узнать, как уберечь своих потомков от рождения таких детей, как Олег. – Ян снова двинулся по тропинке, глядя под ноги. – Я рассказал вам это потому, что ваш отец лишь намекает и наотрез отказывается что-то рассказывать мне, а без этого сложно поставить правильный диагноз и спрогнозировать вероятность наступления подобных случаев, разработать профилактику. Понимаете?

Я кивнула, хотя поняла не все.

– Не знаю, чем могу вам помочь, – огорченно призналась я. – Я не знала, что такие дети в нашей семье уже были. Хотя постойте, – я вдруг остановилась и посмотрела на него, вспомнив то, о чем иногда думала, но никогда – до конца.

– Что? – Ян пытливо заглянул мне в глаза.

Я помолчала несколько секунд, додумывая мысль до конца, но во мне не возникло никаких сомнений, что я должна ему все рассказать.

– У меня есть старшая сестра, Агния. Вы, должно быть, уже знакомы с ней?

Ян кивнул не слишком уверенно.

– Я видел ее однажды, когда она приходила к Олегу, но видел случайно. Нас не представляли друг другу и, как я понял, вообще не хотели, чтобы я знал о ее визите. Я просто случайно вернулся с прогулки раньше. Так и не понял, кто она.

– Она – Хранительница, – сказала я, понимая, что придется объяснить ему, кто такие Хранители в нашей семье. – Только не подумайте, что мы тут на болоте все сумасшедшие…

– Обещаю не думать так как минимум о вас, – улыбнулся Ян.

– Старшие девочки в нашем роду в тридцать лет становятся Хранительницами. С этого возраста они могут видеть и слышать различную нечисть, а нечисть может общаться с ними. Пока Хранительница жива, нечисть не причиняет вреда людям, более того, может делиться знаниями с Хранительницей. Наша бабушка Яся, Ядвига, тоже была Хранительницей. Она готовила Агнию к своей роли с самого детства, обучала ее, знакомила с нечистью, хоть Агния пока и не могла видеть ее. Агния всегда знала, какая роль ей уготована, знала, что никогда не покинет усадьбу, не выйдет замуж и не родит детей, поэтому мы с Эленой заменяли ей их. Агния намного старше нас. Когда мы были маленькими, а Агнию еще не заточили для получения силы и знаний, она любила перед сном рассказывать нам разные истории. В основном это