Теперь, когда ее план приобрел реальные очертания и онаприступила к его осуществлению, Джулия окончательно избавилась от терзающего еестраха. Правда, это вновь обретенное спокойствие подкреплялось еще одним — понепонятным причинам она была инстинктивно убеждена в том, что по крайней мере водном Захарий Бенедикт не солгал. Он действительно не хотел причинять ей зла. Азначит, не станет хладнокровно убивать ее, если она попытается убежать. Вовсяком случае до тех пор, пока она не попытается остановить проезжающую машину.Но так как машин на дороге не было, а Бенедикт скорее всего бегал быстрее ее,то не было никакого смысла бежать сейчас. Это привело бы лишь к тому, что оннасторожится и она просто не сможет предпринять следующую попытку. В данныймомент лучше делать вид, что она готова ему помочь, и усыпить его бдительностьнастолько, насколько это возможно. И пусть Захарий Бенедикт — беглыйпреступник. Она тоже совсем не такая легковерная дурочка и трусиха, какой моглапоказаться ему на первый взгляд. Когда-то ей помогли выжить только ловкость исообразительность. В то время когда он был киноидолом для всех подростков иженщин, ей приходилось лгать и воровать! И если она не будет забывать об атом,то обязательно победит в их поединке! В этом Джулия была абсолютно уверена! Илипочти уверена. Главное — не терять голову. Она вновь вернулась к блокноту иначала делать какие-то дурацкие, слащавые записи по поводу своего похищения, наслучай, если ему захочется прочитать то, что она написала. Закончив, она решиласама просмотреть написанное: «Захарий Бенедикт бежал из тюрьмы, где отбывалнаказание по несправедливому приговору, вынесенному пристрастными присяжными.Он производит впечатление доброго, образованного, сердечного человека. Он всеголишь жертва обстоятельств. Я верю в него».

Прочитав эту ахинею, она поморщилась, подумав о том, чтожанр фантастики ей не особенно удается. Поглощенная собственным творчеством,она невольно вздрогнула, когда Зак вернулся в машину. Быстро захлопнув блокнот,она засунула его в сумочку и вежливо спросила:

— Вы дозвонились?

Глядя на его сузившиеся глаза, Джулия подумала, что немногопереиграла с «дружелюбием». Но ответил он совершенно спокойно и невозмутимо:

— Нет. Он там, но в комнате его нет. Попробую перезвонитьчерез полчаса.

Пока Джулия переваривала это совершенно загадочноесообщение, Бенедикт потянулся за ее сумочкой.

— Это не более чем простая предосторожность, — сардоническиухмыльнулся он, открывая блокнот, — надеюсь, вы меня понимаете?

— Конечно, понимаю, — заверила Джулия, с трудом подавляяистерический смех при виде его отвисшей челюсти, когда он прочитал ее записи.

— Ну как? — спросила она, пытаясь придать своему лицувыражение притворного невинного любопытства. — Что вы думаете?

Закрыв блокнот, он запихнул его обратно в сумку.

— Я думаю, что если вы верите во всю эту чушь, то вас нельзяникуда отпускать без присмотра.

— Да, я очень доверчива, — поспешила подтвердить Джулия,включая зажигание и выезжая на автостраду. Если он будет считать ее наивнойдурочкой, то о таком подарке судьбы она не могла даже мечтать.

Следующие полчаса они ехали в почти полном молчании, лишьизредка обмениваясь замечаниями о плохой погоде и заносах на дороге, но все этовремя Джулия не переставая высматривала рекламный щит, который бы помог ейосуществить задуманный план. Для этого подошел бы любой придорожный ресторан. Когданаконец Джулия увидела то, что искала, ее сердце учащенно забилось.

— Я понимаю, что вы не захотите заходить в ресторан, —сказала она, осторожно нащупывая почву для последующей просьбы, — но дело втом, что я умираю от голода. Вот указатель «Макдональдса». Мы могли бы купитьтам чего-нибудь и поесть в машине.

Он посмотрел на часы, и Джулия поняла, что сейчас последуетотказ, а потому поспешно добавила:

— Мне обязательно нужно есть каждые три часа, потому что, —она немного поколебалась, подыскивая, чем бы объяснить столь страннуюнеобходимость, — потому что у меня гипогликемия! Если я не поем хотьчто-нибудь, то начинаю чувствовать головокружение, тошноту и…

— Хорошо, мы остановимся там.

Джулия чуть не закричала от радости, когда впереди появилисьзолотые арки «Макдональдса». Рядом с рестораном были две обширные стоянки длямашин и детская площадка.

— Мы остановились как раз вовремя, — сказала она, — у меняуже начинается головокружение, и вряд ли я бы смогла вести машину дальше.

Проигнорировав скептическое выражение лица своего соседа,Джулия свернула к стоянке. Несмотря на ужасную погоду, там было несколькомашин, и она увидела, что в ресторане ужинают несколько семей. Следуя за указателем,она подъехала к окошечку, через которое водители, не желающие останавливаться изаходить внутрь, получали пакетики с едой.

— Что вы будете? — спросила она у Зака. До тюрьмы Зак ни зачто бы не остановился у подобной забегаловки, даже если бы умирал от голода. Нотеперь при одной мысли о гамбургере и французском жарком у него начиналосьактивное слюновыделение. Это все свобода, подумал он, отвечая на вопрос Джулии.Благодаря свободе воздух казался чище, а еда — вкуснее. Но эта же самая свободаделала человека более настороженным и подозрительным. В безмятежной улыбке егоузницы сквозило нечто такое, что ему сильно не нравилось. Она, конечно,выглядела очень искренней и дружелюбной, но уж слишком быстро произошло этопревращение из запуганной заложницы в добровольного союзника.

Джулия повторила заказ в микрофон — два чизбургера, дважарких, две коки.

— С вас пять долларов девять центов, — сообщил динамик, —пожалуйста, подъезжайте к первому окошку.

Зак полез в карман за деньгами, но Джулия упрямо покачалаголовой и потянулась за своей сумочкой.

— На этот раз платить буду я, — сказала она, стараясь неотводить взгляда, — я угощаю и настаиваю на этом.

Немного поколебавшись, Зак все же достал руку из кармана, ноего темные брови сошлись на переносице, выражая явное недоумение:

— Это очень щедро с вашей стороны.

— А я вообще такая. Все говорят, что я очень щедрая, —лепетала Джулия первое, что взбрело ей в голову, доставал десятидолларовыйбанкнот с завернутой в него запиской. С трудом выдерживая пристальный,нервирующий взгляд Бенедикта, она сосредоточила свое внимание надевочке-подростке, которая появилась в проеме окна. Девочке явно не терпелосьпоскорее уйти спать. Карточка на ее костюме сообщала, что ее зовут Тиффани.

— С вас пять долларов девять центов.