Джулия протянула банкнот, не сводя с девочки умоляющеговзгляда. От этого сонного подростка с вьющимися волосами, собранными в хвостик,зависела ее жизнь. Джулии казалось, что все происходит, как в замедленнойсъемке. Вот девочка развернула банкнот… Небольшой кусочек белой бумагиспланировал на пол… Тиффани нагнулась и подняла его… Выпрямилась… Посмотрела наДжулию…

— Это ваше? — спросила она, протягивая записку к машине, неудосужившись прочитать, что там написано.

— Не знаю, — ответила Джулия, пытаясь все-таки заставитьдевочку прочитать слова, — может быть. А что там написано? — начала было она,но осеклась, едва не вскрикнув от боли и испуга. Пальцы Бенедикта железнымкольцом сжались на ее руке, а в бок уперся ствол пистолета.

— Не слушай ее, Тиффани, — вкрадчиво сказал Зак, перегибаясьчерез Джулию и протягивая руку, — это моя записка. Я просто хотел пошутить.

Девочка мельком взглянула на записку, но было невозможноопределить, успела она что-нибудь прочитать или нет.

— Возьмите, сэр, — сказала она, перегибаясь через Джулию иотдавая записку Бенедикту. Скрипя зубами от досады, Джулия наблюдала, как тотодарил девочку одной из своих фальшивых улыбок и Тиффани зарделась отудовольствия.

— Вот ваш заказ, — сказала она, отсчитав сдачу. Джулияавтоматически потянулась за двумя белыми пакетами, но ее испуганное лицо имолящий взгляд продолжали упрашивать девочку, позвонить в полицию, илименеджеру, или хоть кому-нибудь! Стараясь не смотреть на Бенедикта, Джулияпередала ему еду. Руки дрожали так сильно, что она чуть не выронила кока-колу.

Джулия ожидала каких-то последствий своей неудавшейсяпопытки к бегству, но все равно оказалась неподготовленной к той Дикой ярости,которая звучала в голосе Бенедикта:

— Маленькая кретинка! Ты что, пытаешься сделать все, чтобытебя застрелили? Поезжай на стоянку и поставь машину так, чтобы она могла насхорошо видеть. Она наблюдает.

Джулия послушно выполнила приказ, чувствуя, что не можетглубоко вдохнуть. От страха дыхание было частым, неглубоким и неровным.

— Ешь, — продолжал приказывать Бенедикт, тыча чизбургером ейв лицо, — и улыбайся. Улыбайся, тебе говорят, а не то я за себя не отвечаю…

И снова Джулия подчинилась. Она послушно жевала, совершенноне чувствуя вкуса и изо всех сил пытаясь успокоиться, чтобы снова обрестиспособность думать. Просто для того, чтобы нарушить тягостную тишину, онаспросила:

— М-можно м-мне взять мою к-кока-колу? Но когда онапопыталась нагнуться за одним из белых пакетов, его рука со страшной силойсжала ее запястье, угрожая в любую секунду сломать хрупкие косточки.

— Вы делаете мне больно! — закричала Джулия, чувствуя, какна нее снова волной накатывает страх. Рука Бенедикта сжалась еще сильнее, итолько после этого он выпустил ее кисть. Откинувшись на сиденье и закрыв глаза,Джулия потирала руку, пытаясь унять пульсирующую боль, и судорожно сглатываланевыплаканные слезы. Еще несколько мгновений назад, до того, как он намереннопричинил ей боль, она пыталась успокоить себя мыслями о том, что перед ней нежестокий, расчетливый убийца, а обычный человек, который убил свою невернуюжену, ослепленный безумной ревностью. Ну почему, упрекала себя Джулия, онавдруг поверила в то, что он не способен убить заложницу или ни в чем неповинного подростка, если они поднимут тревогу?

Наверное, дело заключалось в том, что ее подвели и одурачиливоспоминания — воспоминания о романтических статьях в журналах, о неисчислимыхчасах, проведенных в кинотеатрах с братьями и друзьями. Все они восторгалисьим. Он был их кумиром. Когда ей было одиннадцать лет, она не могла понять, что всев нем находят, но немного позднее поняла это очень хорошо. Захарий Бенедикт былнеобыкновенно красив, недосягаем, сексуален, циничен, остроумен и ни на кого непохож. А так как во время знаменитого суда Джулия была в Европе, то все грязныеподробности, которые могли бы омрачить полюбившийся экранный образ, прошли мимонее. Постыдная правда заключалась в том, что она почти поверила его словам особственной невиновности, потому что тогда его побег обретал в ее глазах смысл.Оказавшись на свободе, он бы мог найти настоящего убийцу. И по какой-тонеобъяснимой причине она до сих пор не отвергала такую возможность. Вероятно,потому, что это помогало хоть немного контролировать свой страх, ничуть неуменьшая, впрочем, отчаянного желания бежать. Даже если он был невиновен в томпреступлении, за которое попал в тюрьму, это отнюдь не значило, что он нестанет убийцей для того, чтобы не попасть туда снова. Если он невиновен.Вероятность чего была ничтожно мала.

Нервы Джулии были на таком пределе, что она подпрыгнула,когда внезапно зашелестел пакет с кока-колой.

— Возьми, — резко бросил Бенедикт, передавая ей пакет.

По-прежнему избегая его взгляда, Джулия протянула руку ивзяла пакет. Сосредоточенно глядя перед собой, она продолжала напряженно думатьи поняла, что единственной возможностью выбраться из этой переделки живой, неподвергая опасности окружающих, было позволить ему уехать на ее машине, а неоставить его без средств передвижения, но с пистолетом, из которого он,возможно, начнет стрелять во всех подряд. А это значило, что ей непременно надобыло выбраться из машины, причем в присутствии как можно большего количестванарода. Так как ее первая попытка провалилась, то он теперь был начеку. Ждал.Внимательно наблюдал. Поэтому во второй попытке ей нельзя допустить ни малейшейошибки. Джулия инстинктивно чувствовала, что третьего шанса ей не представится.По крайней мере больше не нужно было прикидываться дурочкой и делать вид, чтоона на его стороне.

— Поехали дальше, — раздался отрывистый приказ. Не говоря нислова, Джулия включила зажигание и выехала со стоянки.

Четверть» часа спустя он приказал ей остановиться уочередной телефонной будки и пошел звонить. Кроме отрывистых распоряженийБенедикт не произносил ни слова, и Джулия заподозрила, что он это делаетсознательно. Тягостное молчание действовало на нее так сильно, как неподействовали бы никакие запугивания. На этот раз во время разговора потелефону он не спускал с нее глаз. Когда Бенедикт закончил звонить и вернулся кмашине, Джулия почувствовала, что просто не в состоянии больше выдерживатьмолчание. С вызовом взглянув на него и кивнув в сторону телефонной будки, онаязвительно спросила:

— Надеюсь, у вас плохие новости?

Зак с трудом подавил улыбку, которую у него вызвало этоупрямое бунтарство. За хорошеньким личиком этой девушки скрывались отчаяннаясмелость и острый ум, благодаря которому она постоянно ухитрялась заставать еговрасплох. Вместо того чтобы ответить, что новости очень хорошие, он лишь пожалплечами. Зак заметил, что молчание сводит ее с ума.

— Поезжай, — отрывисто приказал он, откидываясь на спинкусиденья и вытягивая ноги. Изящные пальчики судорожно сжали руль.