бомба. Благодаря величайшей удаче она не взорвалась, и я дал деру по платформе, преследуемый бомбистом с револьвером в руке.

Я проскользнул в ангар. У двери стояла большая деревянная бочка, набитая спичками, а на ее крышке сверху лежал большой кирпич. Я схватил кирпич и встал у двери. Когда нападавший вбежал в дверь, я нанес ему сильный удар в лицо, и он рухнул на пол; все его лицо превратилось в кровавое месиво. И в это месиво я со всей силы обрушил кирпич. Рядом с ним лежал маузер-парабеллум. Я давно хотел заиметь такой, но, так как таким оружием снабжалась немецкая армия, у меня не было возможности стать его владельцем. Я аккуратно отцепил его от шнура, отстегнул деревянную кобуру и побежал к машине.

Я не сообщил об этом инциденте большевистским властям. Это означало бы лишь бесконечные перекрестные допросы, расследование и суету, и меня самого могли даже обвинить в убийстве того, кто на меня напал. Я так и не узнал, убил я его или нет, но тогда я искренне надеялся, что убил.

Вся эта история сильно расшатала мои нервы, и ощущения мои были далеко не радостные. Мне нужен был отдых, и я понес свои невзгоды в «Летучую мышь». Это был знаменитый театр-кабаре Балиева.

Это была длинная, узкая комната – бывший погреб, в дальнем конце которого находилась сцена с несколькими ложами вокруг нее. На полу этого зала стояли столы и стулья; здесь гостям подавали еду во время спектакля.

После этого я часто смотрел спектакль «Летучая мышь» в Лондоне, Париже и Нью-Йорке, но не думаю, что актерский состав когда-либо был так же хорош, а постановка так же амбициозна и артистична, как тогда в московском погребке. Балиев был не коллегой-артистом за кулисами, каким он стал потом, а общительным хозяином, который то находился на сцене, то общался с гостями в зрительном зале, а через минуту уже делал объявление из одной из боковых лож. Я знал его и всех актеров его труппы и всегда получал великолепный прием, когда бы ни пришел к ним. Балиев имел обыкновение объявлять о прибытии различных гостей, которые, по его мнению, представляли интерес, и делал он это в эксцентричной и забавной форме. Он не испытывал страха перед большевиками, и дом его был открыт; там подавали еду и вино всем, кто мог за них заплатить. В те темные, безотрадные времена здесь всегда было весело, а членов театральной гильдии, которые захаживали сюда, неизменно просили сымпровизировать что-нибудь.

В тот вечер я вместе с четырьмя своими друзьями поехал в «Летучую мышь». Когда уже солнце встало и мое угнетенное состояние покинуло меня, мы поехали по домам.

Глава 25

Когда с полдюжины разведок работают одновременно в одной стране и некоторые из них являются союзническими, обязательно будут происходить любопытные совпадения, наложения, недоразумения, интриги и всякие забавные вещи. Во время войны так происходило во Франции, Америке и нейтральных странах. И в России тоже.

Мне помнится, что одной из самых забавных была интрига, связанная с документами Сиссона. Эти документы имели своей целью показать тесную связь между большевиками и высшим командованием Германии. Многие из них представляют собой обычный обмен информацией между немецким высшим командованием и большевиками, но некоторые более удивительные – те самые, на которых зиждились все доказательства о так называемом руководстве большевиками со стороны немецкого Генерального штаба, – безусловно, являются подделками.

Сначала за очень большие деньги их купила одна из разведок союзников. Предполагалось, что такое неопровержимое доказательство мошенничества большевиков будет иметь огромную ценность, и документы хранились за самой крепкой дверцей самого надежного сейфа и показывались только избранным.

Когда Сидней Рейли только приехал из Англии, мы с ним изучили их и пригласили одного нашего общего друга, чтобы проконсультироваться с ним относительно их подлинности. Эксперт доказал, что большинство этих документов были написаны на одной и той же пишущей машинке, что было явно странно, так как подразумевалось, что они были посланы из разных мест, находившихся друг от друга на расстоянии сотен миль.

Хранить их было бесполезно, но на них была потрачена куча денег, и, видимо, зря. Соответственно документы снова были выставлены на продажу и, в конечном итоге, были куплены господином Сиссоном для американской разведки за цену, которая полностью возместила расходы другой разведке.

Подлинность или поддельность этих документов и по сей день вызывают жаркие споры, и этот вопрос по-разному используют разные люди, чтобы доказать самые противоречивые утверждения. Сразу же могу определенно сказать, что самые важные из них – липа, потому что позднее с помощью Рейли мне удалось разыскать человека, который их сфабриковал.

О Сиднее Рейли я впервые услышал как об аббревиатуре и знал его лишь как STI – это было его кодовое имя в разведке. Он был послан в Россию для изучения ситуации, возникшей после прихода к власти большевиков. Затем я услышал о нем под одним из его вымышленных имен и, наконец, был представлен ему как Сиднею Рейли. Это был темноволосый ухоженный мужчина с внешностью иностранца, который прекрасно говорил на английском, русском, французском и немецком языках, хотя, что любопытно, и с иностранным акцентом в каждом случае.

При нашей первой встрече мы прониклись симпатией друг к другу. Я обнаружил, что он обладает поразительной способностью ухватывать суть сложившейся ситуации и что он человек действия. Рейли знал о том, чем я занимаюсь. Наши практические цели определялись двумя разными департаментами, но мы договорились, что при всякой возможности мы будем сотрудничать.

После того как англо-французские войска высадились в Мурманске весной 1918 г., нам стало очевидно, что у союзников практически нет надежды на достижение взаимопонимания с большевиками. Войну на севере следовало рассматривать не как отдельный этап мировой войны, а как определенную часть союзного плана разгрома Центральных держав. Однако Ленин и Троцкий были убеждены, что военные экспедиции англичан в Архангельск, а японцев во Владивосток на самом деле были направлены на них самих с целью лишить их власти. Через несколько дней после высадки союзников в Мурманске большевики опубликовали указ, запрещавший офицерам-союзникам покидать города своего проживания и в целом ограничивавший свободу их передвижений, прекращавший отправку зашифрованных телеграмм по дипломатическим и иным каналам. Именно тогда я привел в действие свою уже готовую курьерскую службу.

Савинков решил поднять контрреволюционный мятеж в городе Ярославле, расположенном приблизительно в 250 милях к северу от Москвы, силами специально отобранных войск. Меня информировали обо всех его планах.

К этому времени я вел двойную жизнь. Часть