– До свидания, Мэри, – проговорил он медленно. – Увидимся впонедельник.

– Барт, ты нуждаешься в помощи, которую может оказать тебетолько врач. Я тебе помочь не могу.

Стараясь уколоть ее побольнее – в той степени, насколько этовозможно, когда людей разделяют две мили слепого телефонного провода, – онсказал:

– Я и раньше это знал. До свидания, Мэри.

Он повесил трубку, не дожидаясь ответа, и поймал себя начувстве радости. Гейм, сет и матч – Бартон Джордж Доуз. Он швырнул через всюкомнату пластмассовый кувшин для молока и поймал себя на чувстве радости, чтоне швырнул что-нибудь бьющееся. Тогда он открыл шкаф над кухонной раковиной,вынул оттуда пару подвернувшихся под руку стаканов и с силой швырнул их на пол.Они разлетелись на мелкие осколки.

Ты ведешь себя, как грудной ребенок! Хуже грудного ребенка!– закричал он на самого себя. – Почему бы тебе не задержать дыхание и недышать, пока не посинеешь, имел я тебя в рот и в оба глаза, гребаный карась?

Чтобы заглушить этот голос, он сжал правую руку в кулак иизо всех сил ударил по стене. Руку пронзила острая боль, и он застонал. Сжимаяправую руку в левой, он стоял посреди кухни и дрожал. Через некоторое время онсумел овладеть собой, взял совок и щетку и подмел осколки, борясь с охватившимего страхом, унынием и чувством опустошенности.

Он выехал на автостраду, проехал сто пятьдесят миль, а потомвернулся обратно. Отъехать от города дальше он не решился. Это было первоевоскресенье без бензина: все заправочные станции на автостраде были закрыты. Аидти пешком у него нет никакого желания. Именно так говняные подсадные уткивроде тебя и садятся в калошу, понятно, Джорджи?

Фред? Это в самом деле ты? Чем я обязан такой чести, Фредди?

Иди в задницу, дружок.

По дороге домой он услышал по радио объявление службыкоммунальных услуг: Итак, вы сильно обеспокоены энергетическим кризисом исвязанным с ним дефицитом бензина. Вы не хотите, чтобы вас и вашу семью этотдефицит застал врасплох. И вот вы отправляетесь на ближайшую бензозаправочнуюстанцию с дюжиной пятигаллоновых канистр. Но если вы и в самом делебеспокоитесь за вашу семью, вам лучше остановиться и вернуться домой. Хранениебензина опасно. К тому же, оно незаконно, но забудем об этом на время.Подумайте лучше вот о чем: когда пары бензина смешиваются с воздухом, онистановятся взрывоопасными. Один галлон бензина обладает такой же взрывнойсилой, как и двенадцать динамитных шашек. Подумайте об этом, прежде чемзаполнить свои канистры. А потом подумайте о своей семье. Видите – мы хотим,чтобы вы жили долго.

Он выключил радио, снизил скорость до пятидесяти иперестроился в правый ряд.

– Двенадцать динамитных шашек, – произнес он. – Вот это да.

Если бы он посмотрел на себя в зеркальце заднего обзора, онувидел бы, что на губах у него появилась блуждающая ухмылка.

Он вошел в «Хэнди-Энди» в половину двенадцатого, иметрдотель провел его к столику рядом со стилизованными крыльями летучей мыши,за которыми открывался вход в соседний зал. Столик был не самый лучший, но, таккак наступало время ленча, свободных мест в ресторане почти не было. Ресторан«Хэнди-Энди» специализировался на стейках, отбивных, а также на блюде подназванием эндибургер, которое представляло собой рулет с кунжутными семенами иначинкой из салата, проткнутый зубочисткой, чтобы не дать этому экстравагантномусооружению рассыпаться. Как и все большие городские рестораны, куда частозаходили обедать более или менее важные чиновники и служащие, «Хэнди-Энди» имелсвою иерархическую систему допусков. Еще два месяца назад он с полным правоммог прийти сюда в полдень и выбрать себе столик. Пожалуй, еще месяца три онсможет пользоваться этой привилегией. Для него система подобных привилегийвсегда была одной из маленьких загадок нашей жизни, наподобие случаев,описанных в книгах Чарльза Форта, или инстинкта, который год за годом заставлялласточек возвращаться в Капистрано.

Усаживаясь за столик, он быстро огляделся вокруг, опасаясьувидеть Винни Мэйсона, Стива Орднера или еще кого-нибудь из знакомых, но ниодного знакомого лица не попалось ему на глаза. Слева от него молодой человекпытался убедить девушку, что они вполне могут себе позволить провести три дня вСолнечной Долине в этом феврале. Остальные разговоры посетителей тонули вмягком, успокаивающем гуле.

– Хотите что-нибудь выпить, сэр? – спросил у негостремительно возникший официант.

– Виски со льдом, пожалуйста.

– Одну минуточку.

С первым стаканом он продержался до двенадцати, к половинепервого было выпито еще два, а потом, из чистого упрямства он заказал двойнуюпорцию. Допивая последние капли, он увидел, как Мэри вошла в зал и остановиласьна пороге, отыскивая его глазами. Несколько человек внимательно посмотрели в еесторону, и он подумал:

Мэри, ты должна сказать мне спасибо. Ты снова сталакрасивой.

Потом он поднял руку и помахал ей.

Она помахала ему в ответ и двинулась к его столику. На нейбыло шерстяное платье по колено с мягким узором в серых тонах. Волосы ее былистянуты лентой на затылке и спадали вниз густым хвостом до лопаток – он не могприпомнить, чтобы она хоть раз носила такую прическу (может быть, именно поэтой причине она и выбрала ее для этой встречи). Это делало ее моложе, ивиноватой вспышкой перед ним возникло видение Оливии, распростертой под ним накровати, которую они так часто делили вместе с Мэри.

– Привет, Барт, – сказала она.

– Привет. Ты выглядишь чертовски здорово.

– Спасибо.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

– Нет… Я бы съела один эндибургер. Ты давно уже здесьсидишь?

– Нет, не очень.

Время ленча подходило к концу, и волна посетителей схлынула.Официант немедленно подскочил к их столику. – Хотите сделать заказ, сэр?

– Да. Два эндибургера. Молоко для дамы. Еще одну двойнуюпорцию для меня. – Он мельком посмотрел на Мэри, но ее лицо было абсолютнобесстрастным. Это был плохой признак. Если бы она сказала что-нибудь, он быотменил свой двойной виски. Оставалось надеется, что ему не потребуется вближайшем будущем в туалет, потому что он был не вполне уверен, что сохраниттвердость походки. Великолепную сплетню принесет она старичкам домой, если оноступится. Отнеси меня обратно в старую добрую Вирджиниюуууу! Он чуть не рассмеялся.

– Что ж, ты не пьян, но ты на правильном пути, – сказала онаи, развернув салфетку, положила ее на колени.

– Неплохо звучит, – сказал он. – Скажи, ты репетироваладома?