- Дамы, не ссорьтесь, - великодушно произнес я. - Всегораздо проще.

- Ну вы даете, Андрей Михайлович, - восхищеннопротянула Куколка и тут же замолчала под уничтожающим взглядомЭммы-Фокстерьера.

Эмма и Ритуля торопливо покатили травмированного купальщикак лифту, а я отправился к себе. Во время всей этой возни мне в голову пришламысль настолько неприятная, что я чуть не завыл.

Усевшись в кресло, я вытянул ноги и прикрыл глаза. Что мнесказала сегодня Мимоза? Что я не вижусь со своими детьми. Что у моей дочерисвоя взрослая жизнь. Что у меня есть сын. Значит, она знает и количество моихдетей, и их пол, и примерный возраст. Я ей этого не говорил, но в конце концовона могла прочесть это в каком-нибудь интервью, я никогда не делал секрета измоей семейной жизни, а журналисты частенько задавали соответствующие вопросы.Сама по себе информированность Мимозы еще ни о чем не говорила, но всовокупности со всем остальным... Она появилась в санатории-клинике после того,как сюда перевезли меня, а не раньше. Она первая подошла ко мне знакомиться.Она слишком часто говорит и делает вещи, которые кажутся мне проявлениямичрезвычайной проницательности, граничащей с ясновидением, но ведь это можетоказаться результатом очень хорошей информированности. Она не угадывает шестымили каким-нибудь десятым чувством, что мне нравится, а что - нет. Она ЗНАЕТ.Потому что ей все сказали, ее проинструктировали, ее хорошо подготовили. И оналегко может зайти ко мне в комнату, не обратив на себя особого внимания, потомучто лежит в том же отделении, в неврологии, и все видят, что мы постоянновместе гуляли и сидим в столовой за одним столом.

Мимоза, Елена Прекрасная... Я жду опасность извне, а онатут, рядом со мной, каждый день. Ну ты и влип, Корин! Надо немедленно что-топредпринимать.

Я схватился за телефон и позвонил Мусе.

- Ты можешь сегодня приехать? - начал я с места вкарьер.

- Конечно. Что-то случилось?

- Пока нет. Но нам нужно поговорить. Не по телефону.

- Ты... - Муся задержала дыхание, потом осторожноспросила: - Ты что, вспомнил?

- Нет, к сожалению. Ничего я не вспомнил. Но тыприезжай, дело серьезное.

- Хорошо, я буду часам к восьми. Годится?

- Годится. Я буду ждать.

К восьми. До этого мне предстоит прожить полтора часа дообеда, потом три часа занятий с Бегемотом Викторовичем, потом ужин. То есть какминимум два раза встретиться с Мимозой. Может, увернуться? Сказать Куколке, чтоплохо себя чувствую, и попросить принести еду в комнату. Или вообще поголодать,тоже полезно. Или сходить в буфет, купить булочек и каких-нибудь бутербродов изатаиться, уйти в тину.

Ладно, до обеда еще есть время, успею принять решение. Апока включу компьютер и поработаю.

* * *

Гостиница в деревне оказалась более чем приличной. У меняспросили имя, но документов не потребовали. О цене номера я не сталсправляться, сказал лишь, что расплачиваться буду кредитной картой. Сколько быни стоил номер (а я попросил самый лучший, и мне предоставили двухкомнатныйлюкс), денег на карте наверняка хватит, даже если я проживу здесь год.

Осмотревшись в номере, я прикинул, что спать, пожалуй, ещерановато, всего-то начало одиннадцатого, да и не затем я остался в этойдеревне, чтобы отдыхать. Мною двигало любопытство, и хотелось начать уже что-тобросать в его ненасытную утробу. Поэтому я спустился вниз, вышел на улицу изаглянул в ближайшее же заведение, над дверью которого маняще переливалосьогнями название "Только у нас!".

Зал был полон, и мне с трудом удалось найти место у барнойстойки. Я заказал выпивку, совсем легкую, чтобы не дразнить вроде быуспокоившегося зверя - мое высокое давление, и принялся осматриваться. Публикаоказалась весьма разношерстная, но мне показалось, что мужчины в общей своеймассе в среднем были моложе женщин. Если молодых парней, лет по двадцать -двадцать пять, было довольно много, то девушек такого же возраста - по пальцамперечесть, зато взгляд постоянно натыкался на женщин старше пятидесяти, было имножество прелестных старушек с аккуратно уложенными волосами и жемчугами вушах и на морщинистых шеях. А вот стариков такого же возраста я что-то незаметил. Наверное, такой половозрастной состав связан с особенностямизаведения, не зря же вывеска утверждала, что "только у них!".Любопытно, что же это такое, чего нет в других барах? Или просто рекламныйтрюк?

Я не спеша потягивал свой напиток, продолжая методичноощупывать глазами присутствующих, и вдруг наткнулся на Лаки и Буллита. Детисидели за столиком с двумя мужчинами и о чем-то оживленно болтали. Вернее,болтали мужчины и Буллит, а Лаки сидела тихая и молчаливая. Это что жеполучается, Анна отпускает своих малолетних детей на ночь глядя в подобныезаведения? И это тоже одна из тех вещей, которые "приняты" в этойстранной деревне? Да, пожалуй, я не зря остался, здесь, кажется, есть немалозанятного.

- Я вижу, в вашем заведении даже дети находят себезанятие, обратился я к бармену, сосредоточенно протиравшему высокие стаканы. -Неужели их родители не беспокоятся?

Бармен на мгновение поднял на меня глаза, слегка улыбнулся итут же вернулся к прерванному занятию.

- У нас безопасно, никто не причинит вреда детям.

- В вашей деревне так любят детей? - уточнил я.

- Детей Анны - да. Их никто никогда не тронет. Этоневозможно.

Хм, загадочный ответ.

- А других детей тронут?

- Детей не трогают. Если с ними что-то происходит, тоэто судьба.

Еще загадочней. Или у них тут все бармены - философы?

- А почему детей Анны любят и не трогают? - продолжалприставать я. - Они что, особенные?

- Дети Анны - это дети Анны, - произнес бармен, неотрываясь от стакана. - Они неприкосновенны. Это закон.

- И кто придумал этот закон?

- Его никто не придумывал. Он был всегда.

Пока я озадаченно переваривал формулировку, бармен отошел кдругому концу стойки и вступил в беседу с каким-то посетителем. Формулировкаоказалась совершенно несъедобной, никакое усилие мысли не могло выработатьфермент, чтобы усвоить ее, и я слез с высокого стула и стал пробираться кстолику, за которым сидели дети.

- Привет, - сказал я, кладя руку на плечо Буллита.Мальчик вспыхнул, резко скинул мою руку со своего плеча, но потом поднял головуи миролюбиво улыбнулся.

- Здравствуйте.

- Добрый вечер, Лаки, - обратился я к его сестре.

- Добрый вечер, - тихо откликнулась девочка.

- А где Акси и Эспера? Дома остались?

- Акси в другом заведении, ему с нами неинтересно. АЭспера у Марии сидит, она вообще с нами почти никогда не ходит, - негромкопояснила Лаки.