— Котенок?

— Угу. Интересный парень этот Трэгг. Если он что-топринимается искать, то обязательно находит.

— К примеру, котенка? — самым равнодушным тоном спросилМейсон.

— Совершенно верно, котенка. Сейчас котенок находится вконторе окружного прокурора.

— Что ты сказал? — Мейсон резко сел в постели.

— Котенок сейчас в конторе окружного прокурора. Уж не знаю,что он с ним делает, но…

— Где он его взял?

— Не знаю. Большую часть сведений я добыл у ребят из газет,то, что они выудили у полиции. Прокурор допрашивает парня по имени Ланк,работавшего у Шоров садовником. Он…

Мейсон мгновенно превратился в вихрь из рук и ног. Онотшвырнул сигарету, отбросил одеяло и схватился за телефон.

— Хэлло… Хэлло… Это вы, Герти? Делла была сегодня утром? Иничего не сообщала?.. Соедините меня с Джексоном… Хэлло, Джексон! Срочноезадание. Брось все дела и срочно составь ходатайство об освобождении ДеллыСтрит на основании «Хабеас корпус акта»[1]. Ее задержали против ее воли. Еедопрашивали с целью получить профессиональные сведения, которые она обязанахранить в тайне. Ее не отпускают и не предъявляют никакого обвинения. Она всостоянии внести залог, если, конечно, сумма будет умеренной. Потребуйнемедленного ее освобождения на основании Habeas Corpus, не забудь упомянуть,что деньги, внесенные в качестве залога, будут востребованы обратно в законномпорядке. Я все подпишу и проверю. Приступай немедленно!

Мейсон бросил трубку, стащил с себя пижаму, торопливокинулся в душ, выскочил оттуда, вытираясь на ходу, и, выдернув ящик комода,достал оттуда чистое белье.

Дрейк, свернувшись в кресле, с изумлением и растущимбеспокойством наблюдал за тем, как Мейсон торопливо одевается.

— У меня в машине есть электробритва, работающая отаккумулятора, — сказал он. — Если ты поедешь в город со мной, можешь побритьсяуже в машине.

Мейсон тем временем выдернул из шкафа пальто, сунул руки врукава, схватил шляпу, вытащил перчатки из кармана пальто и воскликнул: — Идем,Пол! Чего ты ждешь?

— Ничего, — ответил Дрейк, поднимая из кресла свое длинноетело так, словно оно держалось на шарнирах. Его движения сделали бы честь«человеку-змее». — Поехали. К тебе или в контору окружного прокурора?

— Сначала ко мне, — распорядился Мейсон. — Когда приходитсяиметь дело с окружным прокурором, всегда люблю иметь возможность швырнуть ему влицо постановление о применении «Хабеас корпус акта», если он начнет грубить.

— А эта пташечка начнет грубить? — поинтересовался Дрейк.

— Угу. Ну, где твоя бритва?

Гамильтон Бюргер, окружной прокурор, был широкоплечиммужчиной с могучим торсом и бычьей шеей. Своей мощью он чем-то напоминалмедведя, однако двигался при этом удивительно проворно, как это часто бывает слюдьми, привыкшими наперед продумывать свои действия. Раскачивался он всегдамедленно, зато потом действовал с такой напористостью, которая исключала всякуювозможность противодействия. Знающие его адвокаты шутили, что когда ГамильтонБюргер собирается предъявить обвинение, его может остановить лишь кирпичнаястена. Как выразился один защитник: «Уж если Бюргер сдвинулся с места, он так ибудет двигаться, пока его не остановить, но вот остановить его чертовскитрудно».

Переступая порог офиса окружного прокурора, Мейсон заранеезнал, какой прием ждет его. Никому из помощников или заместителей прокурора неполагалось с ним разговаривать. И как только он назвал в приемной свое имя,его, следуя тщательно продуманной стратегии, провели прямо в кабинет окружногопрокурора. Гамильтон Бюргер встретил его холодным взглядом и предложил сесть.

Мейсон опустился в кресло по другую сторону стола Бюргера.

— Вы хотите поговорить со мной или же я буду говорить свами? — спросил Мейсон.

— Я буду говорить с вами, — заявил прокурор.

— Валяйте, — согласился Мейсон. — Сначала вы. А когдазакончите, я скажу, что собирался.

— Вы неортодоксальны во всех своих поступках. Ваши методытеатральны, эксцентричны и бьют на эффект, — ринулся в бой прокурор.

— Вам бы следовало добавить еще одно слово, — подсказалМейсон.

В глазах прокурора вспыхнул злой огонек.

— Эффективны? — спросил он. Мейсон кивнул.

— Именно это меня больше всего и раздражает, — призналсяБюргер.

— Приятно слышать, что вы это признаете.

— Однако раздражает не тем, чем вы думаете, — продолжалБюргер. — Беда в том, что если ваши театральные, драматические методы и дальшебудут давать положительные результаты, то все адвокаты, следуя вашему примеру,начнут идти напролом, вставлять палки в колеса полиции, устраивать всякиефокусы с законом… А видит Бог, для нашего графства и вас одного более чемдостаточно…

— Если я лучше, чем полиция, умею найти разгадкупреступления, это называется «вставлять палки в колеса»?

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, — возразилпрокурор. — Мы вовсе не стремимся судить невиновных. Поймите, Мейсон, я говорюне столько о том, что вы делаете, сколько о том, как вы это делаете!

— Что вам не нравится в моих действиях?

— Вы не занимаетесь разбирательством порученных вам дел всуде. Вы не беседуете с клиентами у себя в кабинете. Нет, вы носитесь повсюду,собираете улики по принципу «хватай, что попадает под руку», отказываетесьделиться сведениями с полицией и…

— Одну минуточку, — опять прервал его Мейсон. — А полицияделится со мной своими сведениями?

Бюргер пропустил мимо ушей вопрос Мейсона.

— Были времена, когда я сотрудничал с вами, считая, что вытоже поможете мне. Но результат был всегда один: сплошной блеск и треск,показуха, фокусы с вытаскиванием живого кролика из шляпы.

— Но если тот кролик, которого я ищу, находится в шляпе,почему бы его не вытащить?

— Потому что эту самую шляпу вы же и подложили… Пусть дажевам всегда удается найти выход из любой ситуации, это не может оправдать вашиюридические фокусы. Впрочем, хватит говорить вообще. Перейдем к конкретнымпримерам.

— Замечательно, — заметил Мейсон.