оборудование, в том числе и химические реактивы, большую часть которых торговцу удалось сохранить со времен революции. К 1924 году инвентарная стоимость товаров Рожевского оценивалась во впечатляющую сумму в 160 000 конвертируемых рублей (червонцев). Вдобавок он конструировал химическое оборудование в небольшой мастерской при магазине. Рожевского характеризовали как добросовестного, трудолюбивого и компетентного торговца, а одним из отделов его лавки заведовал профессор. Разумеется, у подобного заведения был вялый товарооборот по сравнению, например, с магазинами одежды или продуктов питания, но тем не менее месячная выручка магазина «Учебное пособие» составляла 40 000 рублей, и его владелец накопил обширную базу постоянных клиентов.

Кредитные отчеты периода с 1925 по 1928 год зафиксировали упадок успешного дела, и в конечном итоге Рожевский вынужден был оставить магазин. Проблемы начались в январе 1925 года, когда муниципальное торговое учреждение перешло в наступление: пытаясь вытеснить «Учебное пособие» с рынка, Ленторг открыл собственный конкурирующий магазин по соседству. До октября новый магазин никак не влиял на уровень продаж Рожевского, так как покупатели оставались верны его магазину. Но позже ситуация стала быстро ухудшаться. Ленторг смог установить цены гораздо ниже цен в магазине Рожевского, и покупатели стали предпочитать муниципальный магазин. Рожевский отбивался ценой собственной независимости: он подписал соглашение с кооперативом, согласно которому он давал согласие на следование его ценовой политике, в конечном счете став его сотрудником, работающим на комиссионной основе (по договору он получал 180 рублей ежемесячно, плюс 1 % от выручки). В обмен он получил доступ к снабжению по кооперативным ценам. Тем не менее Ленторг пользовался такими значительными налоговыми льготами, что к концу 1927 года Рожевский принял решение продать свое дело. Кооператив купил его товары и оборудование за 50 000 рублей (буквально за бесценок), из которых только 10 000 были выплачены сразу, а остальное должно было быть получено Рожевским в течение года. Более того, договор предусматривал, что Рожевский останется работать в магазине в течение первого года в качестве «консультанта», а на деле – управляющего. В то же время у него осталась мастерская при магазине, но хоть он и нанимал трех работников, продавать ему удавалось лишь двум розничным магазинам и меньше чем на 2 000 рублей в месяц. Последний отчет о его деле датирован февралем 1928 года, и в нем делается вывод, что Рожевского нельзя было больше называть «состоятельным человеком» и единственным поводом для оптимизма при мысли о его будущих перспективах могла быть его репутация «расторопного предпринимателя».

К этой истории легко отнестись как к трагедии: энергичный, способный индивидуалист стал жертвой «грязной конкуренции» со стороны корпоративной машины. Однако социалистическая природа Ленторга на удивление мало меняет дело. Трудности Рожевского в итоге мало чем отличаются от трудностей любых других лавочников, попавших под натиск современных методов торговли. Каждый раз, когда, не выдержав конкуренции с крупным универмагом, закрывается маленький магазин одежды; когда независимый магазин электроники превращается в один из магазинов сети АСЕ, а потом оказывается разорен торговой сетью Home Depot; когда местный книжный магазин теряет клиентов из-за компании Barnes&Noble или интернет-магазина Amazon.com, – торговая среда становится более однородной, но в то же время происходит существенная экономия на масштабе. Такие сдвиги (обыкновенно связываемые с США, задающими мировые тренды в развитии торговых сетей) характеризуют развитие розничной торговли на протяжении последних ста лет. За несколько десятилетий до Первой мировой войны произошло массовое распространение универсальных магазинов, а в 1920-х годах – розничных сетей. И хотя в ходе этого процесса жертвами становятся лавочники и некоторые из их постоянных клиентов, множество других покупателей только выигрывают, получая более широкий ассортимент товаров и более низкие торговые издержки[217]. В каком-то смысле агрессивная стратегия Ленторга по захвату рынка учебных товаров может служить доказательством того, что он «научился торговать».

Для потребителей долгосрочные последствия победы социалистического сектора не всегда имели положительный оттенок. Слишком часто конкурентные преимущества государственных и кооперативных розничных предприятий вытекали не столько из их более высокой продуктивности, сколько из необъективных налоговых ставок. Как мы увидим в четвертой главе, когда наконец в советской экономике будет устранен частный сектор, у правительства не останется другого выбора, кроме как повысить налог с продаж в социалистической торговле. Подобное повышательное давление на потребительские цены усугублялось государственной монополией. Иногда, как в истории с «Учебным пособием», конкуренция между предприятиями внутри социалистического сектора могла продолжать сдерживать цены, однако при других обстоятельствах, когда частный магазин выдавливался с рынка социалистическим конкурентом, последний становился единственным торговым заведением, предлагающим ассортимент определенных товаров. И Ленторг, и многочисленные аналогичные заведения направляла видимая рука государственной политики. Если эта видимая рука указывала в направлении модернизации торговли, ничто не могло помешать ей вцепиться в товары, перебирать их пальцами или захлопывать дверь прямо перед носом покупателей.

Заключение

Новая экономическая политика возродила характерные для дореволюционной России торговые предприятия – как традиционного вида, так и западного. Однако эта политика не смогла преодолеть условия, которые способствовали деградации торговли во время Гражданской войны, особенно в начале 1920-х годов. В результате сложилась неоднородная экономика, или, как ее называли советские ученые в начале 1970-х годов, многоукладная экономика. Многоукладностъ ассоциировалась не просто с множественностью укладов, а с сосуществованием различных стадий экономического развития. Из работы Ленина, которая впоследствии стала одним из самых цитируемых текстов по этой теме, абсолютно ясно, что советский вождь представлял себе разные типы экономической организации в диапазоне от «самой отсталой» до «самой передовой»:

…что мы наблюдаем в России с точки зрения действительных экономических отношений? Мы наблюдаем по меньшей мере пять различных систем или укладов, или экономических порядков, и, считая снизу доверху, они оказываются следующими: первое – патриархальное хозяйство, это когда крестьянское хозяйство работает только на себя или если находится в состоянии кочевом или полукочевом, а таких у нас сколько угодно; второе – мелкое товарное хозяйство, когда оно сбывает продукты на рынок; третье – капиталистическое, – это появление капиталистов, небольшого частнохозяйственного капитала; четвертое – государственный капитализм, и пятое – социализм [Ленин 1958–1965, 43: 158].

Целью НЭПа было не превозносить это разнообразие, а создать из многого – единое (е pluribus ипит) путем постановки «отсталых укладов» на рельсы более продвинутого «социалистического уклада». Видный исследователь советской деревни, историк В. П. Данилов, сформулировал эту цель в своей статье 1972 года:

НЭП как политика переходного от капитализма к социализму периода имела своей главной задачей создание единой социалистической экономики, что предполагало преодоление многоукладности, доставшейся Советской власти в наследство от буржуазно-помещичьей России [Данилов 1974: 58–79][218].