Исчезновение юной матери прошло незамеченным.Лишь к Новому году местные кумушки начали перешептываться, в конце концов однаиз них, Светлана Коростылева, не выдержала и спросила:

– Олимпиада Михайловна, чегой-то Ариши невидно?

– В институт поступила, – не моргнувглазом ответила медсестра, – общежитие ей дали, там и живет.

– А Васенька? – фальшиво заботливоосведомилась Света.

– Внук при мне, – холодно ответилаЛипа и ушла.

Языки заработали с утроенной скоростью.

– Ха! Студентка! – горячиласьКоростылева. – Сейчас зима, а поступают летом.

– Брешет она! Арина к любовнику удрала!

– Скоро каникулы, вот и посмотрим,приедет ли она к матери…

Дом гудел до весны, потом утих. Арина так и непоявилась, Липа одна поднимала Васю. Она по-прежнему работала медсестрой, воттолько из просторной квартиры ее турнули – жилплощадь была служебной, вкомнатах поселился новый заведующий. Олимпиада с Василием переехали на первыйэтаж, лишились личного санузла и отдельной кухни.

Жизнь Липы текла размеренно. Василий подрос,пошел в школу и… начал вести себя хуже Арины, даже тройки были редкими гостямив дневнике мальчика, там теснились колы и гневные записи педагогов.

– Яблоко от яблони недалекопадает, – судачили бабы во дворе, – от осинки не родятся апельсинки.

Но, кроме плохих отметок, обсуждать сплетницамбыло нечего. Липа обеднела – на зарплату медсестры особо не зажируешь, Василийходил в вещах, которые отдавали ему более обеспеченные люди. Видно, парня этосильно задевало, потому что он, окончательно забросив учебу, подрядился наработу, ездил в Москву мыть вагоны. Первый заработок Вася истратил на новыйсвитер. Вошел в дом, наткнулся на вездесущую Коростылеву и гордо сообщил:

– Во, глядите, тетя Света, никем неношенное, лично мое!

Коростылева только вздохнула. Конечно, Василийкрепкий, выглядит почти взрослым юношей, но ведь ему мало лет! Просто пареньвымахал и раздался в плечах, наверное, отец у него был крупным. Ну что за людисидят в депо, взяли мойщиком подростка, не спросили документов.

– Красивый, да? – хвастался Василий.

– Очень, – похвалила Света.

– Я еще заработаю, – пообещалмальчик.

– А школа? – не утерпелаКоростылева.

– Да ну ее! – рубанул Вася. –Какой толк от учебников?

– Сколько же вагонов надо отдраить, чтобыпуловер купить? – полюбопытствовала Света.

В глазах мальчика мелькнула насмешка.

– Много, – ответил он. – Ноничего, я поднимусь еще, богаче всех стану.

Весело насвистывая, Вася пошел в свою комнату,а Коростылева понеслась на кухню, пересказала соседкам беседу и заявила:

– Ясное дело, не вагоны он драит!Малолетку на службу не запишут.

– К ворам подался, – зашепталисьбабы, – уголовником станет. Повезло Липе… От дурной девки ядовитый побег!

Наверное, новый свитер Василия обсуждался быне один вечер, но на следующий день случилось невероятное событие, начистозатмившее остальные.

Не успела Алевтина войти во двор после работы,как к ней кинулась Коростылева и затараторила:

– Ой, ой, ой! С ума сойти! У нас такое!

– Какое? – резко оборвала ееболтовню Алевтина, она недолюбливала словоохотливую Свету.

– Она вернулась!

– Кто? – спросила врач.

– Конь в пальто, – подпрыгнула отвозбуждения Коростылева, – дочь Липы.

– Вот уж радость, – покачала головойАлевтина.

– Еще не все! Она беременна!

– Арина?

– Ну не Липа же! С огромным животомявилась, вот-вот родит, – закудахтала Светлана. – Страшная такая,тощая, глазищи горят, пузо арбузом!

Взбудораженная сообщением, Алевтина подблаговидным предлогом постучалась в комнату к Липе и убедилась: Коростылева несолгала, на диване лежала Арина. Правда, узнать некогда красивую девушку былотрудно, столкнись Алевтина с беременной на улице, и не поняла бы, кого видитперед собой. Но если внимательно присмотреться, становилось понятно, что этоона.

Через неделю непутевая особа родила мальчика,назвала его Митей и попыталась вести нормальный образ жизни. Хватило Арины наполгода. Через шесть месяцев после появления отпрыска маменька взметнула хвости опять ускакала в неизвестном направлении. На руках Липы теперь было двоемальчишек.

– Помяните мое слово, – вещалаКоростылева, – сдаст Липа младенца в приют. И ходить далеко не надо, вотон, под окнами.

– Туда лишь больных берут, – робконапомнила Зоя из пятой комнаты.

Светлана поджала губы.

– Ты, Зойка, сколько тут живешь?

– Как за Толю замуж вышла, –ответила молодая женщина, – уже год.

– Вот и молчи! – гаркнула Света. –А мы тут не одно десятилетие паримся, знаем правду, видели кой-чего. Как тыдумаешь, почему Олимпиаду Михайловну Господь шпыняет?

– Не знаю, – отозвалась Зоя.

– Да все в курсе, – усмехнуласьСвета, – только молчат. Ну скажите, девочки, за кого Олимпиаде воздается?

Вопрос повис в воздухе. Пока Коростылеванападала на Зою, посмевшую встать на защиту Липы, все соседки по-быстромусбежали из кухни, у каждой нашлись неотложные дела. Замешкалась лишь АлевтинаПетровна, которая спустилась со второго этажа на общую кухню, чтобы одолжитьсахар.

– Вот и доктор наша в курсе, –ткнула пальцем в Алевтину Света, – сколько народу извели Липа да ИванВасильевич наш распрекрасный. Одно кладбище об этом знает, только молчит! Чужихдетей гнобила и свой лишний рот пристроит. Не пройдет и трех месяцев, как онпсихом станет. Кто теперь в жути рулит? Жанна Клоповна! Ученица ИванаВасильевича. Не разлей вода были! Я правду говорю, Алевтина Петровна?

– Отчество Жанны не Клоповна, аКалиоповна, – растерявшись, поправила та Свету.

– Однофигственно! – отмахнуласьКоростылева. – Вы лучше про волшебные укольчики скажите. Сколько и кому ихЛипа сделала? То-то и оно! Теперь расплачиваться пора!