– Простите, Юра, я вам надоедаю, но мне очень тяжелобез очков. Проводите меня, пожалуйста, до метро, – попросила она.

– Конечно, – спохватился он. – Пойдемте.

Он помог ей надеть куртку и, крепко держа под руку, вывел изквартиры. По улице они шли медленно. Ольга и в самом деле почти ничего толкомне видела и чувствовала себя крайне неуверенно, то и дело спотыкаясь нанеровном асфальте и все сильнее прижимая к себе руку Оборина. Наконец ониспустились в подземный переход, и Юрий подвел ее к стенду с очками и оправами.

– Девушка, – обратился он к продавщице, – чтоу вас есть на минус семь?

– Минус семь? Только вот эти.

Продавщица сняла со стенда и протянула ему нечто совершеннонелепое.

– Но это же мужская оправа. А женских нет?

– Я же сказала, молодой человек, на минус семь – толькоэти.

– Нет, это ужасно, – решительно сказал Оборин,возвращая очки. – Женщина не может это носить даже под страхом смерти. Аесли поменьше диоптрии? Оля, можно поменьше?

– Конечно, – торопливо согласилась она, –какие угодно, лишь бы хоть что-нибудь видеть.

– Тогда покажите, какие есть приличные женские очки, –потребовал Юрий.

Продавщица почему-то сразу подобрела и кинулась перебиратьвисящие на горизонтально натянутых веревках оправы.

– Вот очень хорошая оправа, стекла минус пять. Вот этатоже модная, минус четыре. Примерьте, я вам зеркальце дам.

Ольга надела очки минус четыре. Сразу заломило глаза и резкозаболела голова – стекла были сцентрованы не по ее мерке.

– Нет, эти совсем не годятся. Дайте что-нибудь другое.

– Попробуйте эти.

– Сколько здесь? – спросила Ольга, беря протянутыеочки в очень симпатичной оправе.

– Минус три с половиной.

Эти очки оказались лучше, расстояние между центрами былоподходящим, и хотя они не давали полной коррекции, но от них зато не болелиглаза.

– Годится, – кивнула Ольга. – Сколько онистоят?

Продавщица назвала цену, и Ольга полезла в сумочку закошельком.

– Ой, а книжка-то! – испуганно охнула она. –Юра, я забыла у вас на столе записную книжку. Вот растяпа! Как же быть? Я безнее как без рук.

– Ничего страшного, – с улыбкой ответилОборин, – вернемся. Вы же все равно уже всюду опоздали.

Пока все получалось так, как она задумала. Она должна былаоставить у него записную книжку и добиться, чтобы он пригласил ее зайти к немудомой снова. И он пригласил.

Обратный путь до дома, где жил Оборин, они проделали ужевеселее, даже в слабых очках Ольга видела значительно лучше, чем вообще безних.

– Я вам доставила столько хлопот, – виноватоговорила она по дороге. – Но вы очень меня выручили. Просто не знаю, чтобы я без вашей помощи делала. Позвольте мне хотя бы купить что-нибудь к чаю.

Это было рискованным, но необходимым шагом. По реакции наэти слова она должна понять, хочет ли Юрий, чтобы она задержалась у него вгостях, или намеревается только отдать ей записную книжку и прямо с порогаразвернуть обратно.

– Ну что я за хозяин, если буду позволять гостьепокупать продукты, – смеялся Оборин, останавливаясь возле киоска, навитрине которого заманчиво сверкали блестящие обертки шоколада, кексов и пачекпеченья.

Ольга незаметно перевела дух. Кажется, все получается.

* * *

Оборин не заметил, как быстро пролетело время. Новаязнакомая оказалась на удивление приятной собеседницей. Кроме того, теперь,когда она перестала болезненно щурить глаза и с лица ее сошло выражениебеспомощности и неуверенности, он понял, что она невероятно привлекательна.Юрий с удивлением вспоминал свой недавний порыв пригласить в гости новуюмолоденькую аспирантку. Как он мог заинтересоваться юной глупышкой? Вот Ольга –совсем другое дело. Женственная, зрелая, умная.

Он включил все свое обаяние, стараясь ей понравиться ибоясь, что она вот-вот посмотрит на часы и соберется уходить, и с радостьюзамечал, что ей, кажется, тоже нравится быть в его обществе. Во всяком случаена часы она не смотрела. Они подогревали чайник уже в четвертый раз, а разговорвсе не иссякал. Внезапно Ольга поднялась.

– Наверное, мне нужно уходить.

– Почему? – огорчился Юрий.

– Потому что ситуация в том виде, как она выглядитсейчас, является неприличной. Ее надо или развивать, или прекращать.

Оборин отлично понимал, что она имеет в виду, но все равноглупо повторил:

– Почему? Что неприличного в том, что людипознакомились и мирно беседуют за чашкой чаю?

Ольга помолчала, отошла к двери и облокотилась спиной накосяк.

– Потому что вы слишком мужчина, Юра, чтобы с вами можнобыло просто мирно разговаривать. Мне становится трудно с вами, поэтому мнелучше уйти.

Он почувствовал, как сердце ухнуло и заколотилось где-то вгорле, встал и медленно подошел к ней. Ему хотелось прикоснуться к Ольге,обнять ее, но на руках словно гири повисли.

– Не уходите, Оля. Я не хочу, чтобы вы уходили, –тихо сказал он.

* * *

Заниматься делами Тарадина два дня подряд Настя не могла, унее было очень много текущей работы. Спасибо Короткову, он действительнонакопал много полезной информации и щедро поделился ею, так что на утреннемоперативном совещании Насте удалось избежать бледного вида, но рассчитывать натакую удачу дважды уже нельзя, да и перед Коротковым неудобно. Так чтоновосибирской конференцией медиков и юными гимнастами Владимир Антоновичзанимался один.

Он связался сначала с Министерством здравоохранения, потомдолго дозванивался в Новосибирск, уговаривал, объяснял, даже слегка обманывал,но в конце концов узнал, что на конференцию Тамару Коченову направлялоагентство «Медикор», в котором ее давно и хорошо знали и с которым онасотрудничала уже несколько лет.

С детскими спортивными школами дело шло труднее, в Федерациигимнастики с Тарадиным просто не захотели разговаривать, пришлось по справочнойузнавать адреса школ и методично объезжать их. На это ушло немало времени, и врезультате выяснилось, что контракт с Тамарой был подписан при посредничествефирмы «Лозанна», специализирующейся на переводах только с трех языков –немецкого, французского и итальянского. Первоначально фирма создаваласьспециально для обслуживания различного рода поездок именно в Швейцарию, гдеговорят на всех трех языках, отсюда и название.

Он исправно звонил Каменской, рассказывая о ходе своихпоисков. В «Медикоре» о сентябрьской поездке в Австрию ничего не знали, впоследнее время никаких заказов Тамаре не передавали. Характеризовали Коченовукак очень квалифицированного переводчика, хорошо владеющего медицинскойтерминологией. Кроме того, что было немаловажно, она знала латынь, котораяшироко используется в медицинской научной речи. Именно поэтому ее и приглашалипостоянно на различные международные семинары, конференции и симпозиумы.