как нить,—

И, быть может, драконы проснулись в пещерах в тот миг

И слезу уронила вдова в одинокой ладье...

Вот объятый тоскою, оправив халат,

Сел учитель по имени Су перед гостем

И с досадой спросил:

«Что ж ты песню прервал?»

«Посветлела луна, звезды стали редеть,

Ворон к югу летит, — мне ответствовал гость.—

Эти строки, — сказал он, — начертаны Цао Ман-дэ.

Поглядите на запад, — мой гость продолжал, —

Там Сякоу вдали.

Обернитесь к востоку — на востоке Учан.

Русла рек, цепи гор меж собою сплелись,

И леса разрослись — зелены-зелены...

...Это здесь Чжоу Лан проучил так жестоко Мэн-дэ!

Под Цзинчжоу врага разгромив,

По теченью спустившись в Цзянлин,

Плыл Мэн-дэ на восток...

Путь проделали в тысячу ли тупоносые судна его,

Неба синь затмевали полотнища флагов-знамен.

По прибытье в Цзянлин, разливал он хмельное вино

И с копьем, на коне восседая, сочинил эти строки,

Что ныне припомнились мне...

Был героем он в жизни своей,

А теперь — где обитель его?..

Я и вы, мой учитель, рыбачили, хворост сбирали

На острове, что посредине реки, —

С каждой рыбкой, креветкой знакомы,

С каждым лосем, оленем дружны.

Лодку — лотоса лист — направляя вперед,

Пили вместе вино.

Мы казались себе мотыльками

Между ширью небес и землей

Или зернами риса в безбрежной стихии морской...»

И изрек он, мой гость:

«Опечален я: жизнь — это миг!

Полон зависти я: бесконечно теченье Чанцзян!

Если б вечно летать мне, подобно небесным святым!

Эту яркость луны если б мог я навечно объять!

Знаю, мало мгновенья, чтоб это постичь,

И поэтому тонут мелодии музыки в скорбных ветрах...»

Я сказал ему так:

«А доподлинно знает ли гость,

Что такое — вода, что такое — луна?

Все идет чередой, как вода, как теченье реки,

Все идет чередой, но ничто никогда не уйдет.

И луна — то кругла, то ущербна, но вечно — луна,

И не в силах никто

увеличить-уменьшить ее.

Ибо, если изменчивость ставить началом начал,

В миг единый не в силах мы вечность вселенной постичь;

Если ж будем считать постоянство за первоисток,

То и я, и мой гость, да и все, что мы видим вокруг,—

Вечно все!

Так зачем же завидовать тщетно

Чанцзян?

Между тем в небесах и на этой земле

Всякой твари и вещи свое назначенье дано.

Если есть что-то в мире, чем я обладать не могу,

То йоты того не посмею присвоить себе.

Но ведь ветер, что чист в небесах,

Не запретен для наших ушей,

А луна среди звезд, что светла,

Не боится взглянуть нам в глаза.

Мы возьмем их себе — и не будет препятствий тому,

Ибо Высшим Создателем нам во владение дан

Этот вечный источник живой красоты,

Мы им можем владеть как хотим!»

И от радости тут засмеялся мой гость,

Засмеялся и кубок наполнил вином.

А потом, после трапезы,

Кубки и плошки вокруг разбросав,

Мы лежали на дне нашей лодки вдвоем

И не знали, объятые сном, что восток побелел.

Источник: Су Дун-по "Стихи, мелодии, поэмы", 1975

Случай Второй ("Так случилось, что в этот же год...")

Так случилось, что в этот же год,

Но уже при десятой луне,

Я из Снежной обители путь в Лингао держал.

Два товарища-гостя были вместе со мной.

Вот шагаем по глинистым, желтым холмам.

Опустились туман и роса,

Опадает с деревьев листва;

На земле — только тени людей,

С неба светлая смотрит луна...

При луне стало весело нам,—

Мы идем, и у каждого песнь на устах.

Но, вздохнув, я сказал:

«Вот ведь как!

Есть друзья — нет вина.

Есть вино — не хватает закуски к вину.

А луна так светла! Свежий ветер так чист!

Разве будет еще столь прекрасная ночь?»

Гость ответил:

«На склоне ушедшего дня

Бросил сеть я — и рыбу поймал:

Рот огромен, мелка чешуя,

Вот уж подлинно карп из Сунцзян!

Словом, добрая снедь. Только как мы добудем вина?»

Я вернулся домой — за советом к жене,

А жена говорит:

«Мерой в доу запас

Я хранила давно до минуты такой».

Так достал я к закуске вино!

А потом мы продолжили путь

И добрались до Красной скалы,

Где рокочет теченье реки,

Пробиваясь меж глыб.

Горы так высоки, что уменьшенной кажется снизу луна.

Из отхлынувших вод обнажаются скал острия.

Только несколько лун миновало и несколько солнц, —

А узнать не могу эти горы и эту реку!

...Полы длинной одежды своей подобрав,

Я вскарабкался вверх но отвесной скале

И, пробравшись сквозь чащу кустов молодых,

Оседлал Леопарда и Тигра,

На спину Дракона Рогатого влез

И, до гнезд соколиных добравшись,

Взираю на темный дворец — на обитель Фэн И...

Жаль, что гости со мной не решились взобраться сюда!

Вдруг раздался пронзительный свист,

Задрожали деревья, пригнулась трава,

Все долины в низинах эхом вторили свисту в горах,

Все гонимые ветром реки вздыбили воды свои.

Цепенея и духом упав,

Я смятенье не мог побороть,

Страшно было стоять на вершине совсем одному,

И тогда я спустился к друзьям,

Нас у берега лодка ждала.

На средине реки

Мы отбросили весла, отдавшись теченью Чанцзян,

И дремали, от мира уже отрешась...