та недолго. Стоило только раздаться звукам отщёлкивающихся фиксаторов, как мы тут же отступили на пару метров, вскидывая оружие.

Крышки на каждой из капсул пришли в движение, немного приподнялись и начали сдвигаться вбок, а из образовавшихся щелей повалили клубы белого пара.

Честно признаюсь, я прямо-таки ожидал увидеть, как костлявая, обтянутая кожей цвета древнего пергамента, рука хватается за бортик криокапсулы, а после из этого «гроба» поднимается оживший мертвец.

Но нет, стоило только крышкам остановиться, как вокруг вновь воцарилась тишина. Выждав для приличия минуту, я мелкими шажками подошёл к ближайшей капсуле, с изображением мужского лица на крышке.

— Кто-нибудь навыками некромантии обладает? — произнёс я вслух, разглядывая мумифицированный труп, единственной деталью одежды которого можно было считать корону с тонкими проводками, подключёнными к капсуле. — Нет? Нужно будет сделать выговор Иванычу, что команды несбалансированные формирует.

Не знаю почему, но я испытал облегчение, обнаружив в капсуле мертвеца. По какой-то причине мне казалось, что будь он живым, мы получили бы вагон и маленькую тележку проблем, которые пришлось бы решать незамедлительно.

В оставшихся капсулах также находились высохшие тела, мужские и женские, в соответствии с изображёнными на крышках лицами. И у всех имелась собственная корона.

Склонившись над одним из трупов, чей саркофаг располагался в центре, я обратил внимание на сверкнувшее в «солнечном» свете кольцо на указательном пальце.

Внешне простое, без единого узора, оно было изготовлено из мягкого, но упругого металла. Без особых трудностей сдёрнув украшение с руки мумии, я поднёс его поближе, пытаясь понять, что же в нём такого ценного, раз его взяли с собой в криокапсулу.

Покрутив и даже пару раз подбросив его в воздух, ничего необычного не заметил. Тогда применил безотказный метод, ещё ни разу не подводивший за последние сутки — пустил крохотную толику эфира.

Я ещё успел подумать, что отсутствие результата, тоже результат, но тут небольшая, поросшая травой площадка перед саркофагами пришла в движение и начала опускаться, превращаясь в лестницу.

— У меня такое ощущение, что мы не на корабле, а в каком-то древнем храме, полном всяких ловушек и скрытых проходов, — выразил общие мысли удивительно долго молчавший до этого Кречетов.

В возникшем проходе призывно вспыхнул белый свет, а непонятно откуда выползшие миниатюрные роботы-уборщики принялись сгребать с лестницы траву с землёй.

— Блин, мы так до центра планеты скоро доберёмся. Всё спускаемся и спускаемся… — произнёс Рудов, вопросительно посмотрев на меня.

— Видишь другой путь? Вот и я — нет, — уже ступил на первую ступеньку я. — Кречетов, Рудов, со мной. Остальным осмотреть окрестности, убедиться в безопасности. По возможности, проверить остальные коконы и готовиться к ночёвке. Судя по всему, тут можно находиться без брони, не рискуя травануться.

Убедившись, что распоряжения тут же стали претворяться в жизнь, я, кивнув сопровождающим, направился вниз, гадая, сколько километров отделяет нас от очередного сюрприза.

На наше счастье, далеко идти не пришлось. Пройдя метров сто по вполне обычному тоннелю, коих тьма на любом корабле, очутился в небольшом помещении.

Предположу, что в первые годы космического перелёта это была кают-компания для высшего командного состава. Но когда-то её превратили в обеденный зал с вытянутым овальным столом, вокруг которого стояло семь стульев.

Суетящиеся роботы, выползшие откуда только можно, спешно наводили порядок, втягивая в себя вековую пыль и протирая стоящие на столе приборы.

— Может, они ещё и пожрать принесут? — с надеждой в голосе произнёс Кречетов.

И тут, словно услышав его мольбы, в стене открылась небольшая ниша, и оттуда выехала самоходная тележка, сервированная блюдами, от которых поднимался пар.

— Даже не вздумайте трогать! — сразу огорчил я спутников, при этом сам ощущая, как во рту обильно вырабатывается слюна.

Уже по привычке, как только мы зашли в обеденный зал, я переключился на эфирное зрение и сейчас наблюдал на излучающие эфирную энергию куски мяса.

Готов поспорить, что подкрепляться хорошо приготовленным бифштексом, под завязку залитым соусом из эфира в разы приятнее, чем давиться кристаллами тримития, вот только что-то я не припомню, чтобы нам по пути встречались свинофермы.

Тем временем стол оказался полностью накрыт, и механическая прислуга исчезла, оставляя нас в одиночестве.

— Присядем, отдохнём или дальше пойдём? — поинтересовался Кречет, рукой указывая на широкую дверь с изображением перевёрнутого треугольника.

— Накрыто тут явно не для нас, а хозяева своим присутствием уже не почтут, так что движемся. К сожалению, пока ничего полезного обнаружить не удалось, — ещё раз с подозрением взглянув на стол, обошёл его и направился дальше.

Небольшая заминка, потом лёгкий шорох ушедшей в сторону многотонной двери и перед нами небольшой переход, заканчивающийся такой же дверью-близнецом.

Ступая по короткому переходу, я всем телом ощущал, что меня сканируют, перепроверяют и сверяют с информацией в базах данных.

В базах меня, конечно же, не найдут, так что я был готов в любую секунду отступить. Но то ли местный «мозг» был куда добрее того, что руководил псами и «Голиафом» на поверхности, то ли всё дело было в невзрачном колечке, что я сжимал в кулаке.

Но вот и закончилась эта невидимая, но так давящая на нервы проверка, и последняя, очень надеюсь, что последняя на сегодня, дверь отошла в сторону.

— Всем смирно, командор на мостике! — сработал у меня переводчик, а под потолком со щелчками стали зажигаться лампы, освещая центр управления ковчегом.

Даже удивительно, что несмотря на все те странности, что были до этого, он выглядел вполне обычно. Хотя при беглом взгляде становилось понятно, что сюда последний раз заходили очень давно.

— Командор, за время вашего отсутствия каких-либо изменений на поверхности планеты не зафиксировано, — доложил появившийся передо мной мужчина в древних военных доспехах, больше похожих на полулаты, чем на нормальную броню. И естественно, на его груди красовался перевёрнутый треугольник.

— Очередная голограмма, — произнёс Кречет, обходя «призрачного» помощника капитана ковчега. — И, судя по всему, не очень продвинутая.

Голограмма, изображающая мужчину, проигнорировала слова Кречета, словно вовсе не замечала его, при этом не сводя глаза с меня.

— На текущий момент функциональность корабля-ковчега «Спес» составляет двенадцать с половиной процентов. Доступ к резервным генераторам не представляется возможным в ходе саботажа со стороны старшего послушника Кориниса. Вероятность успешной посадки в данных условиях не превышает пятнадцати процентов, — продолжал свой доклад помощник.

— Точное время полёта до выхода на орбиту? — спросил я голограмму.

— Сто пятнадцать лет, семь месяцев, двадцать три дня, четырнадцать…

— Стоп, — приказал я и помощник осёкся.

— Отлично… Похоже, машинку переклинило, — вздохнул Рудов. — Ну или её законсервировали перед посадкой, а потом забыли запустить.

— Ну да, забыли, как же, — со скепсисом произнёс Кречет, продолжая ходить меж консолей и даже успев присесть на капитанское кресло. — А вот организовать обеденный зал рядом со входом в центр управления не забыли. Честно говоря, херня какая-то тут произошла.

— Спес, — обратился я к застывшему помощнику. — Провести самодиагностику. Определить масштабы повреждений и возможность их устранения. Вывести на экран схему ковчега.

— Есть, командор, — ответила голограмма и тут же замерцала, а свет на мостике заморгал. — Множественные повреждения. Невозможность подключения к внешним датчикам и системам слежения. Попытка переподключения по резервным каналам. Подключение. Внимание, обнаружена блокировка. Требуется подтверждение командора.

— Подтверждаю, — с затаённой надеждой произнёс я.

— В доступе отказано. Обнаружена критическая ошибка уровня приоритетов. Доступ ограничен распоряжением командора, — затрясся помощник, на мгновение сменив свои доспехи серебристым балахоном с воротником-стойкой, украшенным треугольниками. — Всем смирно! Командор на мостике! Командор, за время вашего отсутствия, каких-либо изменений на поверхности…

— Стоп, отключиться, — приказал я начавшей доводить по новой информацию голограмме, и та послушно исчезла. — Кречет, дуй наверх. Троих оставить на охране, остальных вниз, пускай в кают-компании обустраиваются. Еду не трогать, растягивайте пока пайки.

— А… — ткнул мужчина в свой шлем.

— В зале снимайте, дежурные в них, — подумав, ответил я. Эфир в моём ядре копился, причём довольно быстро, а значит, тут можно было находиться без каких-либо последствий.

Кивнув, Кречет вышел из зала, а я, сняв порядком осточертевший шлем, с наслаждением втянул носом воздух и пару раз чихнул. Судя по всему, фильтры ковчега только начали очищать его, но, если сравнивать с встроенными