В этом зале руководство канала и решило организоватьвсенародное прощание с любимцем публики Александром Каморным.

– Пускать всех, – распорядился Палыч, –пускай старухи пар выпустят, поглядят на своего кумира в последний раз.

Прощание было объявлено в четверг. И народ повалил. Основнуюмассу прощающихся составляли пламенные пенсионерки и отставные военные – самыйверный контингент почитателей покойного.

Алена Багун скомандовала на всякий случай сниматьциркулирующую в зале публику – мол, был бы материал, а как его потомсмонтировать, они со Светой разберутся. Траурный митинг, или гражданскуюпанихиду, назначили на два часа дня. К этому времени народные страсти несколькопоутихли, самые активные пенсионеры основательно выдохлись и подустали, народав зале стало меньше. Пал Палыч объявил митинг открытым.

Первой выпустили энергичную даму из бухгалтерии, котораяславилась на канале оставшейся от советских времен страстью к общественнойработе. Она обожала собирать деньги на чужие свадьбы и похороны, а такжепроизносить прочувствованным фальшивым голосом длинные скучные речи. И сейчасона завела такую же бесконечную речь о невероятной порядочности и отзывчивостипокойного, о его общественной позиции и ответственности перед зрителями канала.Алена, по причине своего достаточно молодого возраста, никогда не бывала напленумах райкома, но сейчас, слушая энергичную даму из бухгалтерии, почувствоваласебя в партийной атмосфере.

Пенсионеры, с одной стороны, услышали что-то родное, но сдругой – от длинных речей за последнее время несколько отвыкли, необходимуювыносливость утратили. Алена посмотрела на лица и поняла, что все пройдетспокойно, не будет никаких эксцессов – публика на них просто уже не способна.Дождавшись конца выступления неистовой ораторши, она попросила слова.

Операторы многочисленных каналов, которые собрались сниматьпрощание с их бывшим коллегой, проснулись и поймали камерами одну из наиболеепопулярных телеведущих города. Алена, работая на контрасте, постараласьговорить коротко и выразительно. Она преподнесла слушателям покойногоКаморного, как выдающегося борца со спаивающей несчастный русский народалкогольной мафией, тонко намекнула, что именно в результате этой борьбы и палв конце концов неугомонный журналист, и что родной телеканал продолжит его делои не даст спуску служителям зеленого змия…

В самый разгар своего патетического выступления Аленабоковым зрением заметила какое-то движение в окружающей толпе. Скосив глаза,она увидела, что сквозь ряды отставников и пенсионерок к ней пробираетсяневысокая худощавая девушка. Подумав, что это очередная поклонница Каморного,которая хочет воспользоваться случаем и высказать перед телекамерой своювеликую и неразделенную любовь, Алена сделала знак глазами оператору – снимать,мол, может потом пригодиться, -. и присмотрелась внимательнее.

Вблизи она увидела, что девушка не так юна, как ейпоказалось – сначала, – скорее всего, это была женщина за тридцать, толькоочень худая и миниатюрная. Кроме того, она показалась Алене моложе из-за своеймолодежной одежды – черных облегающих джинсов и кожаной куртки-«косухи» вметаллических заклепках. На лице у нее было какое-то странное, погруженное всебя выражение, глаза смотрели прямо перед собой, не моргая, спина быланеестественно выпрямлена, и двигалась она тоже как-то странно, осторожно, какбудто боялась расплескать что-то у себя внутри.

Алена насторожилась: лицо, да и вся личность приближающейсяженщины ей не понравились, она опасалась, что та сейчас закатит истерику передкамерой или сделает кое-что похуже. Продолжая говорить ничего не значащиеслова, Алена оглянулась, но поймала только взгляд стоящей неподалеку СветыМальковой. Та беспомощно пожала плечами, показывая, что понимает Алениныопасения, но сделать ничего не может – девица уже слишком близко, нельзяоттаскивать ее прямо перед камерами. Алене стало тревожно.

И она не ошиблась.

Подойдя к Алене вплотную, девушка распахнула куртку. Алена вужасе ахнула: изнутри, к полам куртки было подвешено несколько гранат. В ту жесекунду эта ненормальная выдернула у одной гранаты чеку.

В глазах у Алены потемнело. Неужели это все? Неужели еежизнь сейчас закончится из-за какой-то ненормальной? Неужели все зря – все еетруды, интриги, все ее трудолюбие и все ее коварство, все средства, которые онаиспользовала для того, чтобы сделать карьеру, чтобы пробиться наверх…

Алена медленно отступала, но девушка с гранатами шла к нейнеотвратимо, как смерть. Время почти остановилось. Наверное, прошли считанныесекунды, но Алена успела передумать и перечувствовать так много… Надо былоброситься прочь, упасть на пол, забиться в какую-нибудь щель, но не было силсбросить страшное смертельное оцепенение, словно злые чары сковали ее телонезримыми оковами.

Кое-кто из стоящих рядом увидел, что происходит непонятное;кто-то заметил гранаты; кто-то закричал истошно, но до Алены все звуки идвижения доходили, как сквозь толстое стекло, как если бы она находилась вогромном аквариуме одна… нет, не одна, а вдвоем с этой ненормальной… вдвоем сосвоей смертью.

Женщина в кожаной куртке подошла к Алене вплотную с тем жестранным отрешенным выражением лица. Она прижалась к Алене всем телом, как в любовномобъятии, обхватила ее руками… Алена ощутила тяжелую рубчатую сталь гранат,почувствовала сквозь одежду их металлический холод, попыталась вырваться, носил уже не было.

Больше она ничего уже не успела понять: страшный грохотпотряс импровизированный траурный зал, и обезображенные искореженные тела двухженщин отлетели друг от друга, отброшенные взрывом, как двое влюбленных,разделенных неумолимой судьбой.

Грохот взрыва не успел стихнуть, как его заглушили воплиужаса – наполнявшие зал люди кричали от страха и рвались к выходу, отталкиваядруг друга, подминая слабых, топча тех, кто не устоял на ногах…

Перед взрывом Николай, повинуясь знаку Алены, начал сниматьнеизвестную женщину, она шла странной колеблющейся походкой, и показаласьНиколаю нереальной, как на экране компьютера. И вместе с тем в ее приближениичувствовалась та неотвратимость, с какой прибывает вода при наводнении –спрятаться негде и убежать невозможно. В Николае проснулся оператор, и онснимал, ничего не видя вокруг, стараясь запечатлеть на пленке этунеотвратимость, и даже сделал несколько шагов вперед, стремясь отыскать лучшийракурс. Женщина распахнула куртку шире, и Николай, да и все, кто стоялпоблизости, заметили то, что видела Алена, – гранаты. Телевизионщики народсообразительный и глазастый, кто-то заметил, как убийца вытащила чеку угранаты, бросил камеру и втиснулся в толпу, стремясь отдалиться от страшнойпары – убийцы и ее жертвы. Николай не задумывался о своих действиях, имруководило подсознание, и только подсознание может помочь спастись, когда счетидет на секунды. Он мог упасть и откатиться под стол, на котором стоял гробКаморного, – там осколки не задели бы его. Но тут в глаза ему бросилосьбезмятежное серьезное лицо Светы Мальковой. Она стояла чуть в стороне, и смертоноснаяженщина повернулась к ней спиной. Света не видела гранат, и теперь удивление отначинающейся паники уже начинало затуманивать ее ясный взгляд. Все произошло задолю секунды, и этот миг стал переломным в жизни Николая. Не каждому человекусудьба устраивает проверки на прочность, не каждый сумеет обуздать приступслепого ужаса при виде надвигающейся опасности. Николаю повезло: он сумел.Одним прыжком он бросился к Свете, сбил с ног и повалил на пол, после чего упалсверху и закрыл ее своим телом.