Также стоит обратить внимание еще на несколько моментов в повествовании монаха Джервейса. Три суда с тремя различными юрисдикциями собрались для того, чтобы рассмотреть дела о преступлениях против короны в целом, а также иски чиновников архиепископа, приора и монахов церкви Христовой, выслушать обвинения против людей, судить которых было их привилегией, дарованной королем, и все это происходило одновременно в Кентербери. Приезд разъездных судей, по-видимому, стал поводом для проведения местных судов. Несмотря на то что Джервейс подчеркивает разделение суда общего права и церковного, просматривается определенная главенствующая роль разъездных судей в этом вопросе, по крайней мере, они имели право настаивать, чтобы оба процесса проходили одновременно.

Причина очевидна; возьмем для примера Эльфгара из Холлингборна, судимого по Кларендонским ассизам за воровство, по обвинению свидетелей из сотни и четырех ближайших деревень, который, вероятно, первым предстал перед судьями. Он сам или монахи монастыря могли заявить, что дело его в их юрисдикции; если этот факт был сразу установлен, суд мог незамедлительно начать рассматривать дело.

Во всех судах и, видимо, во всех случаях использовался способ доказательства вины или невиновности – ордалии, например, испытание водой, как предписано статьей II Кларендонской ассизы. Ордалии, один из видов архаического права, в широком значении имеют смысл «суд Божий», поскольку Бог определял, виновен человек или нет. Процедура проводилась только в присутствии духовного лица, освящавшего воду и призывавшего ее принять несчастного, если он чист перед законом, и отвергнуть, если виновен. Прежде чем бросить человека в воду, его крепко связывали. Если он тонул, то признавался невиновным, если же нет, то далее следовало наказание, например смертная казнь.

Какими бы странными ни казались прежние процедуры, реформы английского законодательства Генриха II касались в основном разбирательств по вопросам землевладения. Дела уголовные, такие как воровство, убийство и тому подобные, решались чаще с применением ордалий, с их помощью определяли, виновен ли обвиняемый или нет; таким же образом проверяли и правдивость заявлений присяжных.

Ордалии были скорее религиозным ритуалом, нежели юридической процедурой, что видно даже из эпитетов, используемых Джервейсом из Кентербери. Обвиняемый, доказавший свою невиновность, был «чист» (mundatus) или «спасен» (salvatus). Вся безрассудность и архаичность процедуры не могла быть непонятна прогрессивным юристам того времени, однако отказалась от нее именно церковь, а не поборники закона. На 4-м Латеранском соборе 1215 года были выработаны канонические правила, согласно канону XVIII ордалии запрещались, «как испытания водой, так и раскаленным железом».

Чтобы закончить повествование о выездной сессии 1194 года и выделить отдельные положения, описанные ранее, будет уместно привести выдержку из отчета разъездных судей о слушании дела в Уилтшире в том же году:

«Свободный человек по имени Реджинальд едва не был убит в Лэнгфорде, и обвиняемые Уолеранд и Филипп были арестованы в Солсбери. По делу англичанина допросили его мать и отца, но… они не знали, кто напал на сына. Присяжный показывал на Уолеранда, утверждая, что и Филипп был с ним. Главный поручитель и другие пришли к Реджинальду и спросили, кто его ранил. И он показал на Уолеранда, сказав, что, если выживет, докажет это. Однако про Филиппа он ничего не сказал. Учитывая обвинения присяжного и уверенность Реджинальда, что его хотел убить Уолеранд, следует полагать, что Филипп не совершал ничего дурного. Но странно то, что, когда десятник пришел в дом к Уолеранду, чтобы арестовать его, Филипп, почуяв, что смерть подбирается к раненому, побежал за Уолерандом в монастырь и не отходил от него, хотя его и выгоняли. Позже Уолеранд и Филипп перед всеми собравшимися отрицали свою вину и готовы были принять решение судей Королевского суда.

Вердикт: Филиппу надлежит оставаться в тюрьме до той поры, пока не станет ясно, чем закончится испытание водой, назначенное Уолеранду».

* * *

Рыцарские турниры, основное развлечение рыцарей по ту сторону пролива, были запрещены в Англии почти всегда, за исключением правления короля Стефана, который был слишком слаб, чтобы добиться соблюдения запрета. Противились их проведению и Генрих I, и его внук, разумно полагавшие, что скопление в одном месте большого количества вооруженных рыцарей может перерасти в восстание, ведь такие настроения жили в обществе, и причина их была в слишком суровой политике королей. Ричард, как известно, был воспитан в традициях Аквитании, где столкновения ноблей друг с другом или выступления против герцога считались чуть ли не нормой. Ричард, в отличие от предшественников Генриха I и II, любил сражения и больше иных добродетелей – смирение и подчинение приказам – ценил храбрость и мужество.

Воинственный дух рыцарей Англии не находился на высоком уровне, что было связано с неудачами в Третьем крестовом походе, а также нежеланием выступать с Ричардом на защиту его земель на континенте против Филиппа. Король Ричард считал французских рыцарей более опытными и способными, поэтому решил дать англичанам возможность попрактиковаться, проводя военные состязания, а заодно пополнить казну.

22 августа 1194 года Ричард подписывает указ, разрешающий проведение рыцарских турниров в Англии. Для этого были отведены пять регионов, а желающим принять участие предлагалось купить лицензию, цена которой варьировалась в зависимости от знатности: графы должны были заплатить по 20 марок, бароны 10, рыцари-феодалы 4 марки, а безземельные 2. Архиепископ Губерт назначил ответственным за сбор денег своего брата Теобальда, служившего шерифом в Ланкастере.

Ричард был невысокого мнения о будущих участниках, потому велел рыцарям по дороге на турнир и обратно платить за еду и питье, а не разорять окрестные леса, охотясь за добычей. Перед началом состязания каждому полагалось внести плату, дать клятву заботиться о мире и спокойствии ради своего короля и беречь его леса и угодья. Отказавшихся платить ждало суровое наказание. Роберт Мортимер, к примеру, лишился своих земель в Норфолке за попытку принять участие в турнире без лицензии.

Уверенные в себе рыцари могли рассматривать плату как хорошее вложение, однако цена за первый приз, удачу и ловкость могла быть значительно выше. Состязание отличалось от настоящих военных действий лишь тем, что начало и окончание турнира было определено заранее. Как и на поле боя, победитель получал экипировку и коня повергнутого противника и требовал за него выкуп.

Уильям Маршал, младший сын в семье и безземельный рыцарь, мог заслужить почести и приблизиться ко двору, продемонстрировав мастерство и героизм на турнире; когда ему было уже за сорок, король даровал ему земли и руку графини Стригуил. Биограф будущего графа писал, что в лучшие дни тот смог победить 103 рыцарей менее чем за год.

Смерть или серьезная рана свидетельствовали о недостаточном везении или неумении сражаться. Поскольку «смерть и угроза для души часто возникают именно из-за них», как утверждали церковники, в документах 2-го и 3-го Латеранского собора добропорядочным христианам запрещается учувствовать в турнирах, под угрозой быть похороненным без отпевания в церкви. Папа Целестин III в послании архиепископам и епископам Англии, датированном январем 1193 года, осудил рыцарские турниры, а тем, кто желает попробовать себя в подобных упражнениях, давал настоятельный совет «отправиться на Святую землю, где будет возможность проявить мужество во имя спасения души, а также испытать силу тела и духа».