Ее единственный подчиненный, Гоша Галицын, печатал накомпьютере последний абзац своей статьи о модной рок-группе, периодическитерзая телефон. Лена ждала, когда он закончит – он обещал отвезти ее домой насвоей «Волге». В который раз она ругала себя, что так и не удосужилась получитьправа.

Бежевый «жигуленок» стоит себе под окном, а ей приходитсяодалживаться. В дом отдыха Веру Федоровну с Лизой повезет на своей машине ОльгаСиницына, Майкла поедет встречать Гоша, а потом он же повезет их в аэропорт,когда они будут улетать в Тюмень.

Никто в шоферы не нанимался. У всех свои дела. Гоша Галицындавно уже не тот оболтус, которым был, когда пришел работать в журнал. Он нашелсвою тему, стал писать о музыке, о роке и попсе. За два года даже имя себезаработал, причем не только скандальными подробностями из интимной жизни звезд,но и умением хорошо писать, что в наше время большая редкость.

– Все, сейчас поедем! – вздохнул Гоша, выключая компьютер итут же еще раз набирая какой-то номер по телефону.

– Кому ты так упорно дозваниваешься? – спросила Лена.

– Волкову!

– А кто это?

– Ну ты даешь, начальница! – Гоша даже фыркнул. – Ты что,вообще телевизор не смотришь?

– Иногда смотрю, но редко, – призналась Лена.

– И про концерн «Вениамин» не слышала?

– Наверное, что-то слышала…

– Лен, это неприлично. Такие вещи надо знать. ВениаминВолков – продюсер номер один, крестный отец каждой третьей поп-звезды.

– Вениамин Волков?.. Подожди, я, кажется, его знаю.

– То есть? Ты что, знакома с ним? Лично знакома?!

– Был такой комсомолец в городе Тобольске, очень давно,четырнадцать лет назад, – кивнула Лена.

Гоша выхватил из кипы бумаг на своем столе какой-то яркиймузыкальный журнал, нервно пролистал его и сунул Лене под нос огромную, наразворот, цветную фотографию.

С фотографии улыбались мужчина и женщина. Мужчи – лысеющийблондин с бледно-голубыми глазами и худым дицом. Женщина – кареглазая красоткалет сорока, с волосами цвета спелой пшеницы.

– Ну? Это он? – затаив дыхание, спросил Гоша.

– Да, это Веня Волков. Только постарел и полысел, –рассеянно ответила Лена.

Она не могла оторвать взгляд от лица женщины. Что-то смутнознакомое было в этом холеном, чистом, идеально-правильном лице. Что-то смутно инеприятно знакомое.

– А кто эта женщина?

– Жена его и совладелица концерна, Регина Градская. Слушай,Лена, значит, ты была лично знакома с самим Волковым, когда он еще жил вТобольске?

– Гоша, я была знакома со множеством людей по всему бывшемуСоветскому Союзу. Я ведь не вылезала из командировок. А ты случайно не знаешь,чем занимается его жена, кто она?

– Я же сказал, она – совладелица концерна «Вениамин». –Зачем ей еще чем-то заниматься? Вроде она врач или экстрасенс, типаКашпировского. Какая разница? Ты что, ее тоже знаешь?

– Нет. Ее не знаю. Показалось, что видела где-то… Улыбказнакомая.

– Слушай, ты можешь мне рассказать о Волкове все подробно,каким он бьи тогда, о чем вы разговаривали?

– Попробую, если тебе так интересно.

– Ты не представляешь, какой можно материал забацать! Это жеэксклюзив! Как ты думаешь, он тебя помнит?

– Вряд ли, – пожала плечами Лена, – столько лет прошло… Этобыл 1982 год. Конец июня.

У Регины не выходили из головы несколько фраз, которыесловно, в гипнотическом подсознательном бреду, произнес Веня.

– Она могла бы меня спасти. Если бы она не оттолкнула менятогда, я пошел бы за ней куда угодно, я сумел бы победить любой голод. К ней ячувствовал что-то совсем другое, новое, странное для меня, но, вероятно,нормальное для другие Я чувствовал к ней нежность, мне было за нее страшно, мнене хотелось терзать и топтать. Я любил ее. И не могу забыть. Но я не был ейнужен. '

– Кто? О ком ты? – удивленно спросила Регина.

– Я о Полянской… – тихо ответил он, не выходя изгипнотического сна.

– Но ты был знаком с ней всего неделю. Это было страшнодавно. Чем же она лучше других?

– Не знаю… Я мог бы стать с ней нормальным мужчиной.

– Почему?

– Она не врала и не фальшивила. В ней не было кокетства. Ялюбил ее – как мужчина, а-не как зверь.

– А разве та первая девочка, Таня Костылева, врала ифальшивила? – осторожно спросила Регина.

– Нет. Теперь я знаю, что нет. Но тогда я был юным идиотом,тогда я не верил никому, кроме своего голода.

– Я научила тебя побеждать голод… – тихо напомнила Регина.

– Да. Но она тоже могла бы меня спасти. Раньше. Ипо-другому. Она спасла бы меня как-то иначе, чем ты.

– Ты бы убил ее в конце концов, как остальных. Только янаучила тебя утолять свой голод, не убивая.

– Да… Только ты…

Потом был обычный припадок, которым всегда заканчивалсясеанс.

Регина не стала напоминать ему о словах, сказанных подгипнозом. Но сама забыть их не могла.

В течение всей их совместной жизни вокруг была массакрасоток экстра-класса: фотомодели, манекенщицы, певички. Но Регина быласпокойна за своего мужа. Он не стал бы спать с другой женщиной. Она внушилаВене, что любую другую он может убить. А этого он боялся больше всего на свете.

У нее не было повода ревновать еще и потому, что Веня сиделна гипнозе, как на игле. Он не мог существовать без этих сеансов, а стало быть,полностью, всей душой – в буквальном смысле слова – зависел от Регины.

И тут, через много лет, оказывается, что была в его жизниобычная, человеческая, а не звериная любовь. Было такое острое и сильноечувство, что он действительно мог бы избавиться от своего психического недуга –без Регининой помощи. Конечно, никакая нормальная баба не согласилась бы жить сним, узнай она про его подвиги. Эта умница Полянская заложила бы его первомувстречному менту и чувствовала бы к нему только ужас и отвращение.

Она нормальна до тошноты. Она не мыслит жизни вне рамокбездарной общепринятой морали. Но именно к ней, к этой банальной пресной кукле,было обращено единственное в Вениной жизни здоровое мужское чувство. Обращенобезответно…