Теперь Лена почти не сомневалась, что загадочная ВалентинаЮрьевна – не наводчица, не сумасшедшая. Недаром после ее ухода у Лены осталосьощущение, будто милая гостья насквозь просвечивала ее рентгеном. Эта женщинасвязана с теми, кто убрал Митю и Катю. Лену просто прощупывали таким образом,хотели понять, что она знает и насколько опасна.

Но почему в таком случае никто не явился к Ольге с той жецелью? Ольга все-таки родная сестра… Впрочем, в офис фирмы «Кокусай-Коеки» безконца приходят посетители, с утра до вечера там толкутся разные люди.

Со старшим менеджером компьютерной фирмы можно оговариватьочень долго. Компьютеры – дело тонкое и многогранное. В разговор о них можноаккуратно вклинить любую постороннюю тему. Ольга обязана уделять вниманиекаждому посетителю, который может стать покупателем. Это ее работа.

Ольгу вполне могли прощупать на службе, а она и не заметила.Она ведь рассказывала, ей приходится столько общаться и разговаривать в своемофисе, что к вечеру слова сливаются в бессмысленный гул.

Впрочем, сейчас важно другое. Важно понять, почему все этопроисходит. Кому это понадобилось и зачем.

Пока можно сделать лишь один осторожный и весьманеопределенный вывод: это как-то связано с их давней поездкой по Сибири.Собственно, ради этих воспоминаний и пришел к ней Митя месяц назад. Он что-топытался выяснить у нее, но она тогда не придала этому значения, думала, у негоразыгралась легкая ностальгия по юности. У Лены была неплохая память, нособытия четырнадцатилетней давности осели где-то совсем глубоко. За многие годынаслоилось сверху столько всего важного, значительного. Четырнадцать лет – этопочти целая жизнь.

Возможно, помогут фотографии. От поездки вряд ли что-тоосталось, у них не было с собой фотоаппарата, а вот университетских снимков 82-гогода должно быть много. Вдруг всплывет в памяти какая-нибудь неожиданная,важная подробность?

Альбом с фотографиями был только один. Его купил Сережа,специально для Лизиных снимков. Лена никогда не заводила альбомов. Старыефотографии хранились в ужасном, неразобранном виде, под ворохом всякогобарахла, на самом дне старинного, прабабушкиного сундука, который стоял вприхожей.

Разбирая сундук, Лена в который раз ругала себя за своенесусветное домашнее разгильдяйство. Так и не научилась она к тридцати шестигодам содержать в порядке вещи, отдельно нужное от ненужного, раскладывать всепо полочкам.

У каждой женщины есть масса вещей, слишком старых инадоевших, чтобы их носить, но недостаточно изношенных и ветхих, чтобывыкинуть. Разумные и хозяйственные женщины приводят эти старые вещи в порядок,штопают, пришивав красивые заплатки, носят дома или на даче. Лене было прощескидывать все в сундук или на антресоли. В итоге дом зарастал барахлом. ИногдаЛена собирала все в большие мешки выносила во двор и клала рядом с мусорнымбаком. Тут же приходили бомжи, и мешки исчезали.

Сейчас, добираясь до дна старого сундука, Лена подумала чтопора опять сложить все в мешок и вынести во двор. Все но только не этот свитер,большой, светло-серый. Ему очень много лет, его сначала носил папа, но Ленабеспардонно отняла. Она любила ходить в больших папиных свитерах, в них былокак-то особенно тепло и уютно. Да, именно этот светлосерый свитер она взяла ссобой в Сибирь летом 82-го.

Тогда еще он был совсем новый, нарядный. Папа, глядя, какона собирает рюкзак, сказал:

– Возьми что-нибудь теплое, все-таки в Сибирь отправляешься.

Лена вытянула из шкафа светло-серый свитер.

– Только не этот, – стал протестовать папа, – он у меняпарадный, совсем новый. Любой другой, только не этот!

– Тогда вообще ничего теплого не возьму! Буду мерзнуть вСибири! – заявила Лена и тут же, уткнувшись лбом в папино плечо, стала утешать:

– Пап, ты не волнуйся, я привезу его целым и невредимым, ябуду очень аккуратно носить. Ты ведь не хочешь, чтобы я замерзла…

Папа умер пять лет назад, но до сих пор достаточно былокакой-нибудь мелочи, случайной вещи или фразы, чтобы воспоминания о нем нахлынулии затопили все остальное – сегодняшнее. Особенно больно было, что папа так и неувидел Лизу. Ему очень хотелось внука или внучку, а у Лены была для этогослишком сложная личная жизнь, слишком интересная работа. Казалось, так многолет впереди…

Папа никогда ничем не болел. Когда в онкологической центрена Каширке поставили страшный диагноз: рак желудка и сообщили Лене, что сделатьуже ничего нельзя, что жить Николаю Владимировичу Полянскому осталось не большедвух месяцев, она не поверила. Она до самого конца не верила, все надеялась,что врачи ошиблись, что произойдет чудо…

У Лены никого на свете не было, кроме папы. Он вырастил ееодин. Мама, альпинистка, мастер спорта, сорвалась со скалы на Эльбрусе, когдаЛене едва исполнилось два года.

«Я была такой, как сейчас моя Лизонька, – вдруг подумалаЛена, – я не лазаю по горам, как мама. Но что-то такое происходит сейчас в моейжизни, что-то серьезное и опасное…»

Лена очнулась от нахлынувших воспоминаний и обнаружила, чтосидит на полу в прихожей, среди вороха ненужного барахла, уткнувшись лицом встарый папин свитер.

Именно в этом свитере четырнадцать лет назад она сидела впроеме вагонной двери, на ступеньке. Поезд шел из Тюмени в Тобольск. Быласветлая, туманная ночь. Ощущение одиночества и бегущей мимо бесконечной тайгинакрепко врезалось в память. А потом был какой-то странный, неприятный разговорс тобольским комсомольцем. С Волковым… с тем самым Вениамином Волковым.

Оказывается, он стал знаменитым продюсером, владельцемконцерна. Он занимается шоу-бизнесом. Гоша Галицын прямо-таки затрясся, когдаЛена вспомнила, что была знакома с «самим Волковым…».

И вдруг сердце бешено застучало. О каком-то знаменитомпродюсере говорил Митя, но имени не называл… Нет, ерунда. Не может быть…

Добравшись наконец до драной, распухшей папки со старымифотографиями, быстро перебирая их, Лена неожиданно наткнулась на одну, совсемзабытую.

Это был большой черно-белый снимок. Несколько человек, юношии девушки в стройотрядовской форме, стоят на фоне какого-то вагончика. А всередине – , Митя, Ольга, Лена и Вениамин Волков.

Улыбающийся Митя смотрит прямо в объектив. Ольга тожеулыбается, но опустила глаза. У самой Лены на фотографии лицо напряженное ирастерянное. Вглядевшись внимательней, она поняла почему: стоящий рядом с нейвысокий, широкоплечий Волков смотрит на нее. Поэтому он получился в профиль. Онсмотрит на нее, а не в объектив фотоаппарата, и Лене не по себе под еговзглядом.

На обратной стороне снимка было написано: "Тобольск,июнь 1982, стройотряд «Надежда».