— Ты имеешь в виду секретаршу Прессмана? — спросилудивленно Лассен.

— Нет, не ее. Погодите минутку… Ура, я вспомнил! ЕваРеймонд, вот кто это.

— А что делает дедушка? — поинтересовался Лессен.

— Как раз сейчас, — сообщил Борден, — передизбирателями выступает Ричард Милтон, второй кандидат на пост окружногопрокурора на предстоящих выборах, и ваш человек приехал сюда, припарковалмашину и трейлер и сейчас слушает всю эту предвыборную ахинею.

— Не упускай его из виду, — велел Лассен, — исмотри, не допустит ли он какое-нибудь нарушение закона. Мы, к сожалению, неможем его взять под стражу, но хотели бы дать ему по рукам в том случае, еслион попробует как-то уговорить или подкупить кого-то из свидетелей.

Лассен повесил трубку и передал весь разговор окружномупрокурору.

Дюриэа глубоко засунул руки в карманы брюк, а затемвнезапно, как будто до него только сейчас дошел юмор ситуации, началнасвистывать.

— Ищите женщину, — пробормотал он вдруг. —Боже ты мой! И это в его-то возрасте!

— Это не смешно, — отозвался Лассен. — Эточертовски грустно, а главное — серьезно.

— Я это знаю, — сказал Дюриэа, — поэтому исмеюсь.

Избирательная кампания Ричарда Милтона набирала обороты.Темпераментный, гибкий оратор драматической школы с хорошо подвешенным языком,он иногда ловил себя на том, что сам приходит в сильное возбуждение от своихречей. А теперь, окруженный толпой заинтересованных слушателей, собравшихсявокруг импровизированной трибуны в общественном парке Санта-Дельбарры, Милтон выдержалэффектную паузу и спросил:

— Что собой представляет прокурор нашего округа? Что онделает для своего округа, для нас с вами, за что мы ему платим? Давайтепопробуем ответить на этот вопрос, перечислив по порядку, чего он не делает.Давайте возьмем, к примеру, Петри.

Милтон сделал еще одну эффектную паузу, чтобы его мысльдошла до слушателей. Убедившись, что полностью владеет аудиторией, онпродолжал:

— Прежде всего, он не заботится о соблюденииимущественных интересов собственных избирателей. Он ведь должен стоять настраже интересов жителей Петри. Френк Дюриэа — юрист. Предполагается, что ондолжен хорошо знать закон. Ему бы следовало знать, что это наглоепокусительство на наши прекрасные цитрусовые плантации представляет собойогромную опасность для всего нашего края. Он просто обязан был этого недопустить.

А затем началась эта грязная афера с нефтью, и вы, гражданенашего округа, стали объектом самого настоящего легального шантажа, и былопоздно, чтобы что-то предпринять. Но ведь раньше эта возможность была.

А теперь, я скажу вам, что бы я сделал, если бы был окружнымпрокурором.

Милтон выдержал еще одну паузу, а потом принял позу, вкоторой он был обычно запечатлен на рекламных плакатах: тяжелая нижняя челюстьвыдвинута вперед, кулаки крепко сжаты, словом, воплощенная агрессивность.

— Я бы сделал так, чтобы стоимость, или, если угодно,оценка этих так называемых прав на нефть постепенно, но неуклонно повышалась ив конце концов достигла бы такой величины, что для их владельцев стало быпросто невыгодно платить налог со стоимости. Затем специально избранныйкомитет, состоящий из жителей города, отправился бы к владельцам этихпресловутых прав и склонил бы их к разумному, приемлемому соглашению. А чтопроисходит на самом деле?! Власти округа, этот узкий, замкнутый,привилегированный круг людей, дорвавшихся наконец до власти и чувствующих себячрезвычайно комфортно на своих высоких постах, проедающих не моргнув глазомсвои высокие зарплаты и избегающих какой бы то ни было работы, если она невходит в круг их прямых обязанностей, засыпают от скуки в своих роскошныхслужебных кабинетах. И вот вместо того, чтобы платить высокие налоги, владельцыэтих самых прав на нефть оказываются в идеальной для себя ситуации, когда онимогут совершенно законно, не боясь никого и ничего, взять за горло половинужителей нашего округа. Им-то как раз и можно было праздно сидеть сложа руки,потому что как раз им и не нужно было ничего делать. Так оно и шло своимчередом, пока не появился этот аферист из Лос-Анджелеса, не скупил эти права ине начал этот шантаж уже открыто.

Я не единственный, который так считает. Сейчас я прочту вампередовицу из “Петри геральд”.

И кандидат, сделав драматический жест, схватил лежавшуюрядом на низеньком столике газету, с треском развернул ее и своим хорошопоставленным актерским голосом, слышным даже в самых удаленных уголках парка,прочитал статью, подписанную Эвереттом Тру.

Грэмпс Виггинс, сидя в машине, раскурил наконец своюнепослушную трубку и обернулся к Еве Реймонд.

— Славно поет пташечка! Вы его знаете?

Ева Реймонд бросила на него задумчивый взгляд из-подполуприкрытых век.

— Мне сказали, что это молодой прокурор с большимбудущим, — ответила она. — Между прочим, он холостяк.

— Ага, — пробурчал Грэмпс. — Готов побитьсяоб заклад, парнишка далеко пойдет.

— Вы думаете, он пройдет на выборах?

— Нет.

— Почему? Похоже, он сейчас говорит дело, и кстати,посмотрите-ка на лица тех, кто его слушает; по-моему, они тоже так считают.

— Да, в общем-то, — неохотно согласилсяГрэмпс. — Говорит-то он правильно.

— Ну а почему же вы тогда думаете, что его все-таки невыберут?

— Потому что до выборов есть еще некоторое время, иэтого достаточно, чтобы я смог ему в этом помешать.

— Вы?!

— Именно так, моя дорогая.

— А что вы можете сделать?

— Ну-у, — протянул Грэмпс, — ведь очень частомногое зависит от обстоятельств… Интересно, осмелится ли он упомянуть это делооб убийстве?.. А вот и Карпер сидит рядом с ним на помосте. У него тут кучаденег вложена в различные предприятия и в землю, кстати, и он ненавидит Дюриэалютой ненавистью… По-моему, вы говорили, что знаете его?

— Да, я узнала его, как только увидела.

— У меня тут небольшое дельце к Эверетту Тру, —объявил Грэмпс. — Я так думаю, что без него тут не обойдутся. О немговорят, вообще-то, что он прилагает все усилия, чтобы газета оказаласьнейтральной, но ему все равно придется высказать свое мнение о кандидатуреМилтона недели за две до выборов. Это все, что мне удалось узнать. Боюсь, чтоздесь, в Петри, наш милый Дюриэа уже не так популярен…

Ева Реймонд вздохнула.

— По-моему, он замечательный. Я бы с удовольствием сним увиделась.

— Дюриэа?! — в изумлении переспросил Грэмпс.

— Нет, — ответила Ева и повернула голову кмолодому оратору на помосте. — Я имею в виду мистера Милтона.