Дюриэа выглянул из окошка.

— Грэмпс, а ведь я предупреждал вас, теперь пеняйте насебя.

— Ах, так ты тоже здесь?

— Да.

— Фу ты черт! — воскликнул Грэмпс. — Ячувствую себя последней крысой.

Борден слегка подтолкнул его и, широко распахнув заднююдверцу, втолкнул старика вовнутрь.

— И ты тоже здесь, Милдред?!

— Да.

— Тьфу, ты, черт! — повторил Грэмпс и черезмгновение добавил: — Виггинсы, вперед!

— Вас ведь предупреждали, Грэмпс, — покачалголовой Дюриэа. — И я ведь повторял вам это ну раз сто, если не больше.

— И что вы собираетесь делать со мной? —поинтересовался Грэмпс.

— Отвезем вас в окружную тюрьму, — удовлетворилего любопытство Лассен.

— Вы не имеете права.

— Это почему же?

— А я не совершил никакого преступления. Лассенрасхохотался.

— Приберегите это для присяжных. Вы ведь не знали, кто именносидит в машине. Мы ведь просто, как любые законопослушные граждане, ехали пообщественной дороге. А потом, когда мы остановились, вы вдруг на нас наставилиревольвер. Объяснить все это можно только однозначно: вы собирались задержатьавтомашину.

Грэмпс минуту подумал, а затем вдруг принялся смеяться.

— Слава Богу, наконец я все понял, — с трудомвыговорил он. — Вы же сами небось все это подстроили.

— Так они все говорят, — объяснил Лассен.

— А как вы узнали, что это я был там? — спросилГрэмпс. — Ну-ка, объясните-ка.

— А я и не знал, что это вы. Я просто остановил машину.

— Ну да, конечно, морочьте голову кому-нибудь еще!Остановили машину после того, как этот ваш громила с тигриной походкой выскочили подкрался ко мне сзади… Мне показалось было, что я слышу чьи-то шаги заспиной, но не обратил внимания, так как отвлекся, наблюдая за машиной… Надеюсь,вы все не собираетесь поставить себя в неловкое положение прямо перед выборами,бросив старого человека в кутузку, да еще именно тогда, когда он рисковалжизнью, добывая вещественное доказательство, имеющее, можно сказать, решающеезначение для расследования!

— Доказательство чего? — воскликнул шериф.

— Доказательство того, кто совершил убийство, конечно.

— И чтобы обнаружить это доказательство, вывооружаетесь до зубов и встаете у обочины дороги, готовый, по-видимому,пальнуть в первого же попавшегося и ничего не подозревающего водителя, которыйбудет иметь несчастье проезжать мимо, — саркастически хмыкнул Дюриэа.

Грэмпс взглянул на него широко раскрытыми от удивленияглазами.

— По-моему, ты слегка сгущаешь краски, сынок, —заявил он. — А вот мне кажется, что вы все это заранее подстроили, чтобывыставить меня в роли эдакого старого неуправляемого негодяя.

— Еще раз объясняю вам, поймите же, у вас такие жеправа и обязанности, как и у любого человека, — нетерпеливо объяснилДюриэа.

— Да, знаю, знаю, — отмахнулся Грэмпс. — Новедь вы бы не потащились сюда, если бы считали, что тут кто-то еще — конечно,если он был бы вам незнаком и вы бы не знали, чем он тут занимается.

— А вы-то чем тут занимались? — поинтересовалсяшериф Лассен.

— Хотел поймать вам убийцу.

— И вы, наверное, предполагали, что он вот так простопридет к вам туда и остановится поболтать с вами? — ехидно спросил Дюриэа.

— Нет, я так не думал, — отрезал Грэмпс. — Ноя думал, что он приедет туда и попытается проникнуть в дом, а если бы он такпоступил, тут бы я и задержал его.

— А зачем, интересно знать, ему нужно было проникнуть вдом? — спросил Дюриэа. — Какая такая необходимость могла бы привестиего сюда и заставить войти в дом?

Грэмпс уже было открыл рот, чтобы ответить, но, как видно,передумал и решил промолчать.

— Думается мне, ваша версия шита белыми нитками, —подвел итог окружной прокурор.

Эта пренебрежительная реплика вызвала взрыв возмущения устарика.

— А теперь послушай-ка меня, молодой человек, —воскликнул он. — Вы умудрились упустить почти все существенное в данномслучае… И самое главное, что вы пропустили, — это фактор времени.

— Продолжайте, — попросил Дюриэа. — Оченьинтересно узнать, что вы там откопали. Только не забывайте о том, что все, чтовы скажете, может быть использовано против вас.

— Начнем с первого вашего промаха, начал Грэмпс. —В вашем распоряжении были абсолютно точные часы, но вы не обратили на нихникакого внимания. Та лампа, которая стояла в домике, расходует в часопределенное количество масла или керосина, смотря чем вы ее заправите. Якое-что знаю о том, как работают эти лампы. Прессман тоже очень хорошо былзнаком с ними, еще с тех времен, когда он сам был скромным старателем и жилточно в таком же домике. А теперь скажите мне, — спросил неожиданноГрэмпс, поворачиваясь к Питу Лассену, — что заставляет коптить такуюлампу?

— Не знаю, — честно признался Лассен.

— Она будет коптить только в том случае, если в нейслишком сильно горит огонь, — объявил Грэмпс. — Если с фитиля вовремяснимать нагар, то такая лампа будет коптить только при слишком сильном огне.

— Похоже, вы правы, — согласился шериф.

— Теперь представьте себя такую ситуацию, —продолжал Грэмпс. — Вы зажигаете лампу, фитиль которой пропитан маслом.Как только пламя спички касается фитиля, он загорается, постепенно огонекразгорается, через фитиль поступает все больше масла, и лампа светит ярче.Человек, который знаком с устройством такой лампы, слегка приворачивает фитиль,прежде чем зажечь ее. И только через несколько минут он будет регулироватьвысоту пламени… вы меня понимаете?

Давайте предположим, что убийство было совершено, когда ужестемнело. Прессман был в домике. Когда стало смеркаться, он сам зажег этулампу. Он-то совершенно точно знал, как следует зажигать такую лампу, оннаверняка должен был привернуть фитиль до минимума, а затем отрегулироватьогонь в лампе. Он ведь был прекрасно знаком с ними.

Таким образом, мы можем сделать вывод, что лампу все-такизажег убийца. Поэтому, если убийство было совершено к тому времени, когда ужестемнело, значит, лампа уже горела… Запомните этот факт.

— Но тогда получается, что убийца зажег лампу, когдабыло еще светло? — улыбаясь, спросил Дюриэа. — Вы совсем запутались всвоих выводах, Грэмпс.

Грэмпс покачал головой.

— Ничуть не бывало. Этого не может быть, тогда бы лампупришлось еще раз заправлять ночью. Когда тело было обнаружено, уровень масла влампе показывал, что к этому времени она уже горела довольно долго. Расходмасла в этой лампе, как индикатор времени. Я подсчитал, что к тому времени, какя впервые увидел ее, — а я увидел ее примерно в то же время, что и шериф —около девяти, лампа горела не менее шести часов.